Содержание
Черная вода Аданге. Конный поход к самому целебному источнику Абхазии
Уникальный десятидневный конный маршрут вдоль Главного Кавказского Хребта из легендарного села Псху к труднодоступному Ацгарскому минеральному источнику, именуемому в народе ЧЁРНАЯ ВОДА. Ацгарская жемчужина — царица всех минеральных источников Абхазии. Источник настолько целителен, насколько недоступен! Сюда стремятся попасть многие знающие его целительную силу, но не многим это удаетсяМаршрут пролегает в реликтовых лесах, альпийских лугах, в долинах горных рек. Эта область на границе Абхазии и КЧР практически не посещаема из-за ее удаленности, но было время, когда сюда организовывались вертолетные и конные туры для доставки этой необычайно полезной для лечения многих заболеваний минеральной воды.
В верховьях реки Бзыбь, на южных склонах Большого Кавказа в 1,5 км к западу от перевала Аданга находится участок выхода Башкапсарских источников. Села Чхалта, Гвандра, Атара – ближайшие населенные пункты, расположены на расстоянии 60 км и более к востоку. Около 120 км — расстояние до города Сухум. В густом пихтовом лесу, на безлюдной высокогорной местности расположены эти источники. Из г. Сухум возможно только вертолетное сообщение.
Богатая сульфатионом, Башкапсарская вода имеет сильную реакцию. Такого типа воды относят к довольно уникальным и редким. Характерная особенность этих вод – низкое значение pH (кисло-щелочного), это позволяет классифицировать их в качестве сильнокислых вод.
Усилиями ГК «Абхазские авиалинии» в 1977 году эту воду исследовали в институте им. Склифосовского РАН в Москве. Там были определены показания к применению и способы применения, цитируемые ниже:
«Аданга», минеральный источник
«Аданга» или минеральная вода из Башкапсарских источников, именуется в народе «Черная вода». Применяют эту воду при следующих заболеваниях:
I. Заболевания желудочно-кишечного тракта:
— Хронический колит
— Язвенная болезнь желудка и 12-перстной кишки
— Геморрой
II. Заболевания мочеполовой системы:
— Различные инфекционные поражения мочеполовой системы
— Простатит
— Аденома предстательной железы
III. Кожные заболевания:
— Гнойничковые заболевания
— Нейродермиты
— Экземы
— Псориаз
IV. Глазные болезни
— Конъюнктивиты
Помимо этого, вода «Аданга» обладает еще и сильным ранозаживляющим эффектом, ее применяют для лечения женского и мужского бесплодия, пародонтита и заболеваний печени.Программа1 день — джип-заброска в село Псху (135 км от Псоу) с ночевкой в урочище Ригза, в кемпинге у фермера Николая Плужникова (экологичное питание, форель, мед)
2 день – старт на лошадях в сторону Санчары, курс на перевал Чамашха (2055 м). Преодолев верхом 20 км, взятие перевала между горными массивами Цибишха и Аллаштраху с прекрасной панорамой на вершины ГКХ и пики Чадыма. Сбросив 400 м с перевала в долину реки Грибза, спускаемся вниз по течению в восточную часть долины. В 8-ми км от перевала Чамашха останавливаемся на привал в одном из балаганов и снова продолжаем путь. Набрав 800 м и 7 км пути, достигаем урочища Гваштуха (2000 м, верховья реки Псыш) и разбиваем лагерь на границе лесной зоны. Отсюда открываются невероятные виды ГКХ, вершины Архыза, перевал Цегеркулир, вершины Пшиш и Псыш, плато Ашимхур, массивы Чадым и Химса и нашу цель – перевал Аданге.
3 день – днёвка, при желании — пешая радиалка к высокогорным озёрам Псыш и леднику (2560м)
4 день – спуск к реке Бзыбь, притоку Химса. Форелевый ужин.
5 день – Чёрная вода Аданге.
6 день – использование источников, днёвка и радиалки
7 день – полуднёвка, переход до р. Псыш. Форелевый ужин.
8 день — возвращение в урочище Грибза (стоянка под перевалом Лаба в альпийской зоне)
9 день – конный переход к хутору Рикза.
10 день — полуднёвка и отъезд в Сочи.
В зависимости от погоды и желания группы график движения может незначительно измениться внутри маршрутаДаты походов:
Первая группа — с 21 по 31 июля Телеграмм-Чат Набрано
Вторая группа — с 6 по 16 августа Телеграмм-Чат Набрано
Третья группа — с 20 по 31 августа Телеграмм-Чат
Четвертая группа — с 12 по 23 сентября Телеграмм-Чат
Пятая группа — с 26 сентября по 6 октября Телеграмм-Чат
Предпочтительно иметь пару дней про запас в качестве резервных на случай непогоды, а также для буферного времени на отдых на море и трансфер к аэропорту/вокзалу
Стоимость:
ЭКОНОМ 23000-25000 р/чел (группа берёт на себя организацию питания и снаряжения).
СТАНДАРТ 28000-32000 р/чел (входит организация питания и бивуачного снаряжения и организация дежурств).
Предоплата 30 % за месяц до тура при наборе группы не мене 5 человек. При недоборе группы сумма увеличится.
Состав группы: не менее 5 человек и не более 8. Туристский опыт и опыт езды на лошадях не требуется, т.к. кони обученные и низкорослые – под езду по горным тропам. Не должно быть критических ограничений по здоровью.
+7 (928) 451-07-77
Vkontakte
Заполните форму для участия в походе.
Ваше имя (обязательно)
Ваш e-mail (обязательно)
Ваш телефон (обязательно)
Когда хотите пойти в поход?
Сколько с вами будет человек?
Ссылки по теме:
YOUTUBE
ВМЕСТЕ.РУ
YOUTUBE
ФОРУМ АБХАЗИЯ
YOUTUBE
FACEBOOK
YOUTUBE
БОНДАРЕВ «В ГОРАХ АБХАЗИИ»
YOUTUBE
FACEBOOK
РубрикиМаршруты, Сложные
Чудеса Абхазии.
Часть 4 | SCAPP
Чудеса Абхазии. Часть 4 | SCAPP
Антон Павлов
SCAPP город
Абхазия — очень быстрый лифт в прошлое. Этакая машина времени 2.0, которая почти бесперебойно работает под уютным бочком Сочи. Здесь современность накладывается на самобытность народа, неопределенность статуса Республики и глубокую историю. Многие сочинцы ездят туда на выходные. Многие туристы не видят отдыха в Сочи без визита в Абхазию. Мы решили издать серию статей о чудесах этой уникальной страны. Предыдущие части можно прочитать здесь, здесь и здесь.
Рай для майнинга
Хотя Абхазия у многих ассоциируется с диковатым средневековьем, стране не чужда и глобализация. Уже несколько лет здесь процветают майнинговые фермы — компьютеры или, скорее, целые высокопроизводительные вычислительные комплексы, которые прокачивают биткойны или другие криптовалюты, что позволяет их владельцам зарабатывать деньги.
После запрета майнинга в Китае в лидеры отрасли стали выбиваться страны с дешёвым электричеством (Казахстан и Россия идут, к примеру, на втором и третьем местах в глобальном рейтинге). Чем дешевле электричество, тем больше ферм (в России они сосредоточены в тех местах, где находятся мощные энергокомплексы, например, в Братске, рядом с Братской ГЭС, где стоимость киловатта едва превышает 1 рубль). В Абхазии киловатт стоит и того меньше — 38 копеек для частных лиц. Дешевизна электроэнергии (а майнинговые фермы крайне энергозатратны) в Абхазии сопровождается необязательностью уплаты за неё. Собираемость коммуналки по районам страны не превышает 40%. Основной источник дешёвой электроэнергии в Абхазии — крупная Ингурская ГЭС, расположенная на границе с Грузией. Её 1300 мегаватт с лихвой хватило бы маленькой Абхазии, даже с учётом, что чуть больше половины электроэнергии забирает Грузия, но тут есть подводные камни. Во-первых, изношенность оборудования, во-вторых, низкий уровень воды в водохранилище ГЭС в летний и зимний периоды. Ну и в-третьих, небывалый рост потребления из-за ферм. Фермы забирают электричество из сетей, в результате аварийные и веерные отключения стали обыденным явлением для Абхазии. Иногда хачапура не скушаешь по всей стране — ни одна печка не работает.
Ингурская ГЭС
В результате с 2018-го года правительство страны стало бороться с фермами. Но тут следует понимать, что многие абхазы сами держат по одной-две ферме дома или на бывших промышленных предприятиях. Это такой бизнес-проект, под который люди брали кредиты или просто займы у соседей. И запреты ведут к обнищанию населения. Попытки легализовать майнинг пока остаются также на бумаге: для этого нужно электричество, то есть реновация энергосистемы, то есть деньги. Деньги на подобные проекты можно получить только из России в рамках инвестпрограммы, но нужно ли это России? Тем временем в Сириусе зачастили с отключением света…
Самые глубокие пещеры
В Абхазии от местных экскурсоводов можно часто услышать превосходную степень — самая короткая река, самое большое количество долгожителей, самое большое количество пресной воды на душу населения и т. п. Чаще всего это притянутые за уши факты. Но вот с пещерами они не преувеличивают. На хребте Арбаика по дороге на Рицу находятся глубочайшие пещеры в мире. Это не те пещеры, которые можно посетить в составе экскурсионной группы — они доступны разве что только спелеологам. Собственно, в честь спелеологов многие из этих пещер и получили названия. Арбаика располагает как минимум тремя глубочайшими пещерами — имени Верёвкина (2212 м), Воронья-Крубера (2199 м) и Сарма (1830 м). Все они представляют собой череду карстовых колодцев, соединённых лазами и галереями. Самый смак в том, что пещеры до конца не исследованы — спелеологи дошли только до донных сифонных озёр, которые ещё предстоит исследовать на предмет углубления. Примечательно, что на дне этих пещер начинаются реки, которые впадают в море в районе Старой Гагры; и если заглянуть вглубь пещеры — удел отчаянных спелеологов, то вот глотнуть кристальной чистой воды из её глубин может каждый.
Пещера имени Верёвкина
Пещера имени Воронья-Крубера
Живая вода
Абхазия богата на минеральные источники, коих не менее 70, самые известные — Авадхара, Мярхаул, чёрная вода Аданга. Тем не менее в экскурсоводческой практике распространился миф о живой воде, выдуманный телеканалом Ren TV. Согласно его данным, в 1930-е г. воды Абхазии привлекли нацистов, искавших эликсир бессмертия. Они видели воду основной причиной, почему в Абхазии так много долгожителей. Таковой, по мнению уважаемого канала, находится в ключах, бьющих со дна озера Рица. Сотрудники Аненербе (организация, существовавшая в 1935—1945 годах, созданная для изучения традиций, истории и наследия нордической расы с целью оккультно-идеологического обеспечения государственного аппарата нацистской Германии — прим. редакции) ещё до войны приезжали сюда под видом немецких туристов и брали образцы воды для программы Lebensborn. Живая вода якобы нужна была для улучшения арийской расы: её бы вкалывали в кровь и все бы нацисты жили долго (и счастливо). Единственная причина, почему этого не случилось, заключается в том, что советские войска не дали фашистам пробиться через Кавказские перевалы.
Термальные источники в селе Кындыг
Текст подготовил Антон Павлов, частный гид по Сочи и Абхазии (русский, английский и французский языки).
Каникулы в несуществующей стране • Йонас Бендиксен • Magnum Photos
Йонас Бендиксен Хотя Абхазия изолирована, полузаброшена и все еще страдает от военных ран из-за своего непризнанного статуса, как местных жителей, так и российских туристов влекут теплые воды Черного моря. Эта не (…)
признанная страна, расположенная на пышном участке побережья Черного моря, завоевала независимость от бывшей советской республики Грузия после ожесточенной войны в 1993. Сухум, Абхазия. Грузия. 2005. © Йонас Бендиксен | Magnum Photos
Купите отпечаток из этой статьи на распродаже Magnum Photos Square. Более 80 подписанных или проштампованных фотографий музейного качества размером 6×6 дюймов от фотографов Magnum за 100 фунтов стерлингов/110 евро/100 долларов США + налог. Доступно только одну неделю. Нажмите здесь, чтобы просмотреть выбор.
Фотографы Magnum пожертвуют 50% выручки от продажи на Международный Комитет Красного Креста (МККК) . Эти средства пойдут на финансирование гуманитарной миссии МККК по защите жизни и достоинства жертв вооруженного конфликта и других ситуаций насилия, а также по оказанию им помощи в Украине, а также в других нестабильных ситуациях.
Снятый через 12 лет после войны, в результате которой десятки тысяч человек были перемещены и де-факто стали независимым государством, серия Йонаса Бендиксена 2005 года показывает Абхазию глазами как местных жителей, так и новой волны счастливых туристов. На нем представлены фотографии, которые выглядят так, будто они были сделаны с разницей в годы: изображения разбомбленных многоквартирных домов без водопровода и скудного электричества рядом с роскошными приморскими отелями, где посетители, одетые с ног до головы в праздничные наряды, только регистрируются.0003
Самопровозглашенная нация Абхазии малоизвестна и до сих пор считается большинством государств-членов ООН частью Грузии. После войны за отделение с Грузией в 1992-93 годах территория провозгласила независимость в 1999 году. Когда Бендиксен посетил ее, она не была признана на международном уровне, за исключением других отколовшихся государств. Его сериал открыл окно в истерзанный войной уголок Кавказа, борющийся с трагедией и изоляцией.
Йонас Бендиксен Сухум, Абхазия. Грузия. 2005. © Йонас Бендиксен | Магнум Фото
Среди глубоких шрамов гражданской войны, оставленных на ее людях и зданиях, фотограф увидел красоту природы, которая сделала Абхазию популярным местом отдыха в советское время. Он останавливался в отелях и санаториях, когда-то популярных у элиты Коммунистической партии.
Советская туристическая инфраструктура, рухнувшая с падением «железного занавеса», в начале 2000-х обрела новую клиентуру: российские туристы, стремящиеся вновь пережить отдых на море в детстве. По сей день санаторий «Амра», в котором в период своего расцвета принимали Сталина и Хрущева, встречает вновь прибывших гигантской статуей Ленина, возвышающейся над ресепшеном. «Это был действительно возврат к тому, каково было отдыхать в Советском Союзе брежневской эпохи», — так описывает это Бендиксен. «Это было похоже на путешествие во времени, когда все по-прежнему собирались в одном большом обеденном зале. Даже когда я был там, люди устраивали вечеринки и вокруг царил разврат». Один из самых абсурдных примеров этого ностальгического туризма можно найти на его фотографии человека, одетого в спортивный костюм «СССР».
Йонас Бендиксен Абхазия своим расположением на берегу Черного моря пытается привлечь российских туристов. Здесь, на остановке экскурсионного автобуса, предприниматель, который берет с туристов 10 рублей за фотографирование своего медведя, (…)
переводит дух между автобусами. Абхазия. Грузия. 2005. © Йонас Бендиксен | Magnum Photos
«Меня привлекла неоднозначность жизни в месте, не отмеченном на карте»
— Йонас Бендиксен
Этот фоторепортаж под названием Каникулы в несуществующей стране был снят в Абхазии летом 2005 года. Бендиксен ездил туда не как корреспондент и не как отдыхающий. До приезда в Абхазию он два года жил в России. Он говорит, что это была неизвестная семейная связь, которая привела его из родной Норвегии в бывший советский регион. Он вспоминает: «Как раз в тот момент, когда СССР разваливался, моя мать [родившаяся в Нью-Йорке в семье еврейских иммигрантов] получила письмо от родственника в Советском Союзе, о существовании которого мы не знали». Для Бендиксен распад Советского Союза стал неразрывно связан с семейным примирением. СССР больше не был «чудовищно большой страной за границей», и ему было интересно, как там выглядит жизнь. «Внезапно, населяя сонные пригороды в Америке и Норвегии, повествование о среднем классе, которое я так хорошо знал, наша семейная история оказалась в финальном эндшпиле холодной войны».
В 2000 году уехал сначала в Сибирь, потом поселился в Москве. Вместо того, чтобы строить целостную картину разорванного постсоветского пространства, он искал в своих путешествиях незавершенные истории — «моменты, которые заставляют задуматься, чем все кончится».
Даже когда он жил в России, его увлечением по-прежнему руководило желание узнать, какова жизнь за ее пределами. Это вызвало интерес к лиминальным государствам, таким как Абхазия, Приднестровье и Нагорный Карабах, а также к «замороженным конфликтам», оставшимся неразрешенными после распада СССР. «Меня привлекала неоднозначность жизни в месте, не отмеченном на карте», — признается он.
Его путешествие по этим трем сепаратистским республикам легло в основу его первой фотокниги Satellites (опубликованной Aperture в 2006 году). «Каникулы в несуществующей стране», вошедшие в книгу, исследуют свободу передвижения в месте, которое постепенно набирает популярность среди путешественников, в то время как местные жители изо всех сил пытаются эмигрировать. «Каникулы в несуществующей стране» — это на самом деле две истории, идущие параллельно друг другу: одна посвящена жизни местных жителей, другая — приезжим.
Йонас Бендиксен Люди плывут по Черному морю. Гагра, Абхазия. Грузия. 2005. © Йонас Бендиксен | Magnum Photos
«Потрясающая красота этого места — достаточная причина для того, чтобы там был туризм.»
— Йонас Бендиксен
Из всех глав в Satellites эта история кажется самой личной, отражая любопытные отношения норвежского фотографа с регионом. «Из непризнанных стран, которые я посетил, Абхазия показалась мне страной с наибольшим потенциалом. Потрясающая красота этого места — достаточная причина для того, чтобы там был туризм», — говорит он, все еще сбитый с толку.
Россия первой признала Абхазию в 2008 году, за ней последовали Сирия, Никарагуа, Венесуэла, Науру. Тем не менее, этнический спор между грузинами и абхазами остается нерешенным. Туризм постепенно набирает обороты в Сухуми и, в частности, в Гаграх, а также на севере вдоль побережья Черного моря до границы с Россией. Но нигде это не сравнится с событиями за границей в Сочи, где проходили зимние Олимпийские игры 2014 года. Была надежда, что Олимпиада принесет в Абхазию туризм и признание. Это не принесло ни того, ни другого, и внутренние районы Абхазии продолжают бедствовать, полагаясь на Россию в плане жизнеобеспечения.
Западные фотографы исторически склонны представлять постсоветские республики как застрявшие во времени после падения. Одним из примеров этого является бум фотографии руин в России и Восточной Европе. В статье для The Calvert Journal в 2014 году Джейми Ранн раскритиковал ностальгические взгляды таких фотографов, как Ребекка Литфилд и Надав Кандер, за фетишизацию «архитектурных трупов коммунизма». Абхазия представлена и как «заброшенная», как в работе Сергея Костромина, и как «абсурдная», как называет ее Петр Барабакаа. Чего такой язык не принимает во внимание, так это перспективы. В доме Бендиксена Каникулы в несуществующей стране Вы видите это искажение времени с двух разных точек зрения.
Он вспоминает, как наткнулся на историческую фотографию, сделанную в 70-х годах на стоянке для туристических автобусов, которая выглядела идентично той, которую он сделал в том же месте много лет спустя. На его собственной фотографии изображен мужчина, который зарабатывает деньги, фотографируя туристов на фоне чучела медведя. «Он мог сделать снимок вашей собственной камерой, а затем взять с вас за это 10 рублей», — смеется он, вспоминая сцену. «Оказывается, еще в 70-е там стоял мужчина и фотографировал туристов, позирующих с чучелом медведя. Думаю, это был другой медведь, но по какой-то причине это пятно не изменило своей функции». В то время как местные жители застряли в давнем замороженном конфликте, для туристов ощущение нарушенного времени приносит утешение.
«Это место имеет уникальный характер и пышность, которую невозможно игнорировать.»
— Йонас Бендиксен
Тем не менее, даже в 2005 году, застой – это не то, как описал бы Абхазию фотограф. «По крайней мере, в те времена, куда бы вы ни пошли на постсоветском пространстве, здания были одинаковыми, деревни были одинаковыми, как и ландшафт вокруг них. Время как будто остановилось после расставания. Но Абхазия всегда будет выделяться, какими бы серыми не были некоторые городские районы, какой бы однообразной ни была природа, настолько там эффектна. Вы можете проехать от альпийских гор прямо к пляжу. Это место имеет уникальный характер и пышность, которую невозможно игнорировать». В отличие от пустующих зданий, которые все еще находятся в Сухуми, именно природа здесь является реальной мерой времени. Нетронутый развитием и массовым туризмом, это также природа, которая процветает с удивительной легкостью.
Узнайте больше о том, как общество отдыхает на Magnum , здесь .
Йонас Бендиксен Двое мужчин на вечерней прогулке по пирсу. Сухум, Абхазия. Грузия. 2005. © Йонас Бендиксен | Magnum Photos
Узнать больше
Оставайтесь на связи
Введите ваш адрес электронной почты:
Спасибо. Ваши настройки сохранены.
Спасибо. Ваши настройки сохранены.
Полевые заметки Magnum
Каждый четверг будьте в курсе событий фотографов Magnum, новых работ, историй, опубликованных на веб-сайте Magnum, и последних предложений нашего магазина.
Магазин Magnum
Будьте первым, кто узнает о недавних выпадениях в магазине Magnum. От новых книг и ограниченных изданий до специальных предложений — все это можно найти в еженедельном информационном бюллетене Magnum Shop.
Магнум Учись
Раз в две недели получайте советы и статьи с рекомендациями, узнавайте о последних семинарах, бесплатных онлайн-мероприятиях и курсах по запросу.
Fine Print Gallery
Ежемесячно получайте информацию об онлайн- и офлайн-выставках, фотоярмарках, мероприятиях галерей, а также новостях и мероприятиях, проводимых мелким шрифтом.
Распродажа с квадратным принтом
Узнайте, когда начнется наша ежеквартальная 7-дневная распродажа с квадратным принтом.
Magnum Creative
Ежемесячные новости о последних заданиях, проектах фотографов и сотрудничестве с брендами.
Абхазия: Потерянный рай
Путешествие по меланхоличной самопровозглашенной республике Абхазии.
Может быть, сначала я не оценил таксиста из-за того, как он накренился вдоль береговой линии? Хотя, действительно, как бы это было умереть. Такая красота. Он бы потянулся зажечь сигарету или поменять кассету в магнитоле, рука соскользнула бы с руля, и зеленые леса Абхазии мчались бы на меня со скоростью 70 миль в час, когда «Жигули» перепрыгивали через ограждение. Машина взлетела, и вдалеке я увидел зубчатые заснеженные пики, дома горных монастырей, перевернутых по спирали, когда «Лада» начала переворачиваться. Автомобиль выравнивался на мгновение в невесомости, а затем нырял с сланцевого утеса к лазуритовым водам Черного моря внизу.
Все природные дары Абхазии — горы, леса, береговая линия — станут великолепным фоном для смерти, которая все равно грядет мне и водителю. А так я, наверное, по какой-то причине умру в Хакенсаке и чертовски пожалею в тот момент за CVS, что я проехал со славой с бесшабашным таксистом по прибрежному шоссе Абхазии.
Но я не умер, и, по правде говоря, я даже не был близок к смерти в его такси, так что, возможно, меня беспокоило что-то другое. Была ли это музыка, которую он играл? Он шел через этот жестяной магнитофон и был непрекращающимся, скорбным и патриотичным о войне, которую абхазы называют Отечественной войной, — тексты что-то вроде: Те, кто были с нами, были с нами, а те, кто был против нас, были против нас .
Музыка была больной темой после недели в Абхазии, после слишком многих попыток сесть в пустых ресторанах и желания поговорить — абхазов на земле так мало, что хочется спросить спросить спросить. Но музыка всегда была громкой, как сирена воздушной тревоги. Когда мы спрашивали, можно ли его немного уменьшить, потому что в ресторане больше никого не было, владелец просто сурово смотрел на меня, а затем говорил «нет». Внезапно стало ясно, что, черт возьми, это то, что сделала война. Хозяин ресторана наверное воевал и потерял близких и победил и абхазы теперь на свободе и хоть война и закончилась 20 лет назад он до сих пор помнит каждый неприятный момент и урок для него в том что абхазы выиграли войну а это значит что он может играть свои дерьмовые баллады в своем пустом ресторане и крутить так громко, что его единственные клиенты должны уйти, и это нормально, потому что Абхазия свободна.
Может быть, водитель мне так не нравился из-за того, что иногда вместо водителя в назначенное время появлялся его сын. У сына было худощавое телосложение и ум зверя, он грубо говорил о женщинах, или о грузинках, или о грузинках, а потом смеялся без улыбки, весь в золотых зубах и с дурными намерениями. Из всех тревожных тенденций на этой прекрасной земле — продолжающейся воинственности Республики Грузия по ту сторону границы, нехватки рабочих мест, хорошо вооруженного населения — больше всего беспокоит то, что молодое поколение в Абхазии более жестко настроено, как сказал один местный житель. журналист рассказал мне, чем их родители, которые действительно жили и сражались на этой ужасной войне. «Это поколение, если уж на то пошло, более националистично, более патриотично», — сказал он. «Они никогда не знали ничего другого».
Молодые люди: некоторые были порядочными, открытыми и заинтересованными, а другие просто полны угрозы. Дошло до того, что даже мой друг Юрий Козырев, военный фотограф, приехавший на это задание прямиком из Ливии и Йемена, заметил одну группу подростков, слоняющихся в тени массивного, ржавого турецкого траулера, выброшенного на берег и накренящегося в столицы и решил держаться подальше. Фотограф был там годом ранее и сделал потрясающие фотографии этого вонючего, ржавого корабля, брошенного умирать посреди городского пляжа. Но на этот раз не стоило сближаться, если это означало проверку намерений этих суровых юношей Абхазии.
Может быть, я не оценил шофера, потому что я приехал делать репортаж об абхазе, а шофер, с которым я каждый день провожу часы, даже не абхаз, а армянин. В Абхазии много армян, еще одна группа, которая, похоже, осталась в большом количестве после войны. Но водитель говорит мне, а его сын говорит мне (и это может еще больше объяснить глаза-бусинки сына), что армяне не имеют такого же доступа ни к работе (там все государственные должности), ни к политике, ни к бюрократия, которая нужна людям. Потому что эта республика для абхазов, абхазами.
Но и водитель не нейтрален в вопросе грузин против абхазов. Конечно, в начале он, возможно, был на заборе. Сначала только абхазы агитировали за свою независимость от Грузии. Двадцать лет назад, 23 июля 1992 года, абхазы поднялись на заседание Верховного Совета, которое грузины бойкотировали, и проголосовали за свободу и самоопределение на своем маленьком полумесяце земли вдоль Черного моря. И вообще никто не обращал внимания. Ни одна внешняя страна этого не признала, и никто внутри не мог предположить, какая серьезность за этим последует, потому что представьте: абхазы составляли меньшинство на своих землях, около 17% населения. Этнических грузин было почти в три раза больше, и они контролировали большие города, особенно столицу Сухум.
Не похоже, что то, что они в конечном итоге назовут Отечественной войной, может произойти. Не таким образом. Но от войны не отказались. Грузины продемонстрировали военную силу, чтобы запугать абхазов и заставить их подчиниться. Это еще больше разозлило абхазов, и после нескольких раундов атаки и расправы, после пьянки и крика и плача, наконец, всю республику лихорадило от чужой крови, и горело все и вся, мужчины стреляли из минометов с крыш курортных гостиниц, с неба падали коммерческие самолеты, абхазы спускались с холмов, чтобы отомстить грузинам в усаженном пальмами городе. В своей книге «Восемь частей империи» Лоуренс Скотт Шитс дал ей очень лаконичное название: «Малибу на войне».
Армяне, говорит водитель, не собирались воевать, пока грузины не напали на армянские села. Он рассказал всю историю одного армянина, который, казалось, олицетворял собой всю полноту той войны, который наблюдал, как его семью изнасиловали и убили, а затем сделал себя свирепым партизаном, который устроил засаду на грузинский танк, убил всех внутри, а затем направил танк на грузина. войска, и был настолько хорош с кровью, что пережил войну как герой и символ. А потом, в годы после войны, стал наркоманом. У него была передозировка героина. Он умер. «Что осталось после такой войны?» — спрашивает водитель. «После войны люди грабили пустующие квартиры. Трофейные дома, как они это называли. Они ездили пьяными, носили по улицам оружие».
Фотограф курит со мной на заднем сиденье. «Да, это было опасно», — говорит он, и его глаза расширяются при воспоминании. «Действительно опасно».
Рамас Берая, этнический грузин из Гала, потерял ногу на фугасе в возрасте 17 лет.
Если и есть на земле место, которое внушает больше тоски, воспоминаний и сожалений, чем Абхазия, то я его еще не нашел. Республика вздохов, дом для 250 000 человек, которые до сих пор оплакивают своих умерших так же сильно, как и планируют свое будущее.
«Помнишь, как это было раньше?» они говорят. «Это было похоже на маленький Советский Союз». Это приятное воспоминание, потому что Советский Союз для Абхазии был прежде всего местом, где под одной крышей мирно жили десятки, даже сотни рас. Жестокая этническая война 9-го2-93 многое стерло, но не память о времени до кровопролития.
Это не менее горько и для фотографа Юрия Козырева, который мальчиком провел лето в соседнем Сочи и помнит, как и все дети Советского Союза, тот рай, которым была Абхазия. Представьте: высокие горы ныряют в теплое море. Пляжи на фоне зеленых лесов, длинные променады с торговцами мороженым под пальмами.
Козырев со мной в этой поездке в Абхазию. Конец 2011 года, путешествие на юг вдоль этой легендарной береговой линии, вверх в горы, вниз к напряженной грузинской границе в Гали. Козырев был в Абхазии во время войны; это мой первый визит. Однако мы оба в равной степени поражены тем, как время, кажется, остановилось. Ржавеющий траулер, пустой ресторан, полупустое побережье. Даже национальное времяпрепровождение сонное: абхазы славятся умением играть в домино.
Часть этого оцепенения накладывается на них. Грузия и ее союзники, в том числе США, эффективно изолировали республику, которую она считает виновниками этнической чистки грузин во время и после войны. Ее независимость признали только Венесуэла, Никарагуа, Вануату и пара столь же небольших государств. Грузия блокировала все южные пути по морю и суше, поэтому Абхазии приходится полагаться на доброту своего соседа и покровительницы России, с которой у нее есть сухопутная граница.
Тем не менее, у них есть свой природный дар. Война не стерла ни пляжи, ни горы. Русские, особенно бедные, которые не могут позволить себе неоновую Шангри-ла, которой становится Сочи, по-прежнему стекаются на берег.
У абхазов тоже есть кое-что, что они завоевали очень-очень большой ценой: свобода. Остается вопрос, двадцать лет спустя: что они будут с этим делать?
У Абхазии так мало друзей, но, похоже, она не ищет новых.
Первое, что они сочтут нужным сделать со своей свободой, это не брать дерьмо ни от кого. В приторном, подхалимском мире международной дипломатии, где маленькие страны постоянно заискивают перед более крупными покровителями, Абхазия, кажется, выделяется. У него так мало друзей, но, похоже, он не ищет новых.
Показательный пример: их крупнейший покровитель, Россия. Армия Путина унизила грузин в 2008 году и позволила Абхазии захватить Кодорское ущелье на юге в течение той же недели. Россия остается главным фактором, сдерживающим будущую войну с Грузией, и если вы пойдете на юг, а республика станет еще беднее и тише, то единственной экономической деятельностью, по-видимому, будет строительство новых и более постоянных российских баз. Верно и то, что, по оценкам абхазов, где-то 40-70% абхазского ВВП приходится на российские деньги, будь то прямая помощь или пенсии.
Но вопреки тому, что мне говорили до приезда в Абхазию, абхазы ощетиниваются русскими, отвергают идею быть чьим-либо вассалом.
Абхазы в основном говорят только по-русски — только сейчас в школах начинают преподавать абхазский язык. Это позволяло достаточно легко ориентироваться: мой русский не идеален, но это намного лучше, чем когда я пытаюсь вникнуть в такой древний и непостижимый язык, как абхазский.
Но Россия-матушка, как любят указывать абхазы, редко действовала из подлинной солидарности с Абхазией. Он блокировал их после войны, как и грузины, потому что русские боялись более широкого восстания на Северном Кавказе (и это правда, что кабардинцы, чеченцы и другие свирепые племена пришли и сражались на стороне Абхазии в война).
Признаки той блокады все еще есть. Подъезжая к абхазской границе с российской стороны, вы проходите мимо базара длиной в четверть мили, магазинов, продающих скобяные изделия, сигареты, продукты и все остальное, чего нет у Абхазии, окруженной врагами и неспособной наладить свою цепочку поставок. . Когда Россия блокировала страну, они специально не пропускали абхазских мужчин, поэтому именно женщины приходили сюда после войны, чтобы переправить себя и товары через стены и через реку. Это создало определенный образ жизни для мужчин, говорит мне экономист. «Было обидно, когда мужчины снова начали переходить дорогу, — говорит Беслан Барателия. «Они привыкли к определенному образу жизни, сидят дома, пьют кофе, курят. После войны у нас было целое поколение без паспортов, которое не хотело никуда уезжать».
Самая большая новость в преддверии этого 20-летия состоит в том, что действующий президент Александр Анкваб исключил строительство второй дороги в Абхазию из России, через горы на Северный Кавказ. Это такой проект развития, от которого у большинства руководителей потекут слюнки. Анкваб привел какие-то экологические причины ухода, но я легко могу представить более типичное абхазское рассуждение: зачем строить еще одну дорогу, когда желающие жить в Абхазии уже есть?
Дороже всего была победа.
«Самым дорогим для нас была победа, — говорит Барателия, декан экономического факультета Сухумского Абхазского государственного университета. «Следующие десять лет были потеряны. Самой большой государственной стратегией была независимость, всякая независимость, поэтому им не нужна была международная помощь. Абхазская идентичность была всем». Они называют это эпохой романтики, это время скорби и написания стихов о родине и упоения сладкой грустью быть свободным и абхазским. Это замедлило эмоциональную и экономическую жизнь республики.
Барателия — патриот и ученый с кривым чувством юмора о состоянии финансов в Абхазии. «Абхаз — это не homo economus , — говорит он. «Они больше заботятся о культуре, о традициях». Говорит, абхаз смотрит на его дом, пусть даже и в руинах, и говорит: «Это мой». Я полноправный владелец. Зачем мне выпрашивать или занимать деньги у другого, чтобы привести его в порядок?» Барателия и сам чувствует себя так, говорит, что его собственный дом в руинах, но он гордится им по-абхазски, гордится тем, что он его рублей, долгов ни перед кем.
На момент нашего пребывания в Абхазии там работало 15 банков, но ни одного банкомата. Банки не разрешат. И они объединились, чтобы убедиться, что никакие внешние банки не могут вмешаться и изменить статус-кво. По его словам, на любые заемные деньги приходится от 36% до 40% годовых. Практически отсутствует частный сектор. Большинство рабочих мест находится в правительстве, и его бюджет в значительной степени поддерживается за счет России.
Туризм — это бизнес с годовым оборотом примерно в 100 миллионов долларов, говорит Барателия. В одни годы он растет, а в другие заключает контракты. Большинство посетителей — россияне с низким доходом, ищущие более дешевый кусочек Черного моря, теперь, когда Сочи в самой России стал таким дорогим. Кроме этого? Абхазия продает мандаринов, апельсинов и орехов на сумму от 30 до 50 миллионов долларов. И много контрактов на сотовую связь. Вот об этом.
И все же в Абхазии есть один неизменный признак богатства: автомобили. Делят дорогу с выбоинами и телегами с сеном, запряженными истощенными лошадьми, непропорционально большое количество BMW и Ford Explorer. Таксист говорит, что все машины принадлежат людям, которые продают свои трофейные дома, захваченные ими во время войны. Барателия говорит, что всем хорошим автомобилям есть культурная причина: «Абхазы — горцы, — говорит он. — Там, наверху, тебе нужна была хорошая лошадь. Роскошные автомобили — это просто хорошие лошади современности».
Хватает мою тетрадь, говорит что-то про шпионов, спрашивает, что я пишу.
«У нас много таких непрошенных журналистов, которые не понимают, о чем они, блядь, говорят», — говорит он. Пьяный, лет пятидесяти, в военной форме, но не офицер. Он хватает мою тетрадь, говорит что-то о шпионах, спрашивает, что я пишу. Козырев бросает на меня довольно настойчивый взгляд, и наше посещение горного шахтерского городка Ткварчал, известного тем, что во время войны он пострадал от осады, подходит к концу. Я хватаю блокнот и быстро иду обратно к водителю, и мы все как можно быстрее уезжаем, думая обо всех тех M16, которые сейчас находятся в обращении.
Раньше в Ткварчале проживало от 30 000 до 55 000 человек. Сейчас их меньше 6000. Турки захватили золотую жилу в горах, но в самом городе нет жизни. Еще до прихода разгневанного мужчины трое мужчин, сидевших у придорожного ларька, не очень-то хотели разговаривать. «Где все?» один повторяет, когда я спрашиваю об этом. «Что я должен сказать? Они поехали в Сухум, где все лучше». Самый старший из группы, в сандалиях и спортивном костюме, рассказывал о войне в Ткварчале. «Бомбили, да. Они блокировали нас», — сказал он. «Мы жили без еды. Нас спасла только горная вода».
Вечером того же дня я встретил Марину: худощавая, курящая, волосы собраны в пучок, живет в квартирах советского блока в Очемчыре, разрушенном бетонном городке недалеко от океана. Она наклоняется над балконом, пока ее дети играют во дворе. «Грузины, — говорит она, чуть не сплюнув, — хотели большего. Мы жили вместе до войны, но им этого было мало». Так она воевала, говорит она, и не боится снова воевать. «Почему я должен бояться войны? Если они хотят прийти, пусть приходят. Мы примем их, и они уйдут так же, как пришли», — говорит она. Ее ребенка, дошкольника, толкает на землю один из старших детей, и он начинает плакать. — О чем ты плачешь? – кричит Марина, закуривая еще одну сигарету.
Мы спускаемся к воде, где с пристани рыбачит рыбак. Но он не хочет говорить. По его словам, он русский, его разыскивает полиция дома. Просто пытается ловить рыбу и заниматься своими делами в Абхазии.
На следующий день отправляемся в южный приграничный район Гал, где убийства абхазских милиционеров вызывают напряжение и разного рода обвинения. 10 000 проживающих там в основном этнических грузин имеют абхазское гражданство; 50 000 человек имеют гражданство Грузии. Он грязный и напряженный, наполненный людьми, которые чувствуют себя застигнутыми не по ту сторону границы. Мы с Козыревым посещаем школу, где я говорю с учителями по-немецки, потому что мне легче, чем по-русски, и потому что школа поддерживается немцами, на стенах висят карты Германии, учат немецкому этих грузинских детей, застрявших в Абхазии.
Мой сотовый работает впервые за неделю, потому что ловит сигнал из-за границы. Я был там дважды в разных поездках, на грузинской стороне границы. Дважды президент Грузии Михаил Саакашвили показывал мне, как он собирается построить курорт прямо у самой границы, что-то с гостиницами, бассейнами и кафе, и абхазы будут знать, что грузины миролюбивые и веселые люди. Что тоже безумие, потому что абхазам насрать, если грузины любят повеселиться.
Мы с Козыревым спускаемся из школы в село Дихазаурга и встречаем мужчину, выходящего из автобуса. Его зовут Рамас Берая, и он потерял левую ногу на фугасе, когда ему было 17 лет и он шел по реке, которая отделяет Грузию от Абхазии. Мы слышали о нем — одноногом человеке, которого ООН переквалифицировала в сапожника, человека, который чинит обувь. Его соседка Хатуна Этерия приглашает нас всех к себе домой и заваривает чай. Мы сидим и разговариваем. Оказывается, грузины в Абхазии тоже любят говорить о войне. «Я не знаю, сколько из нас, грузин, здесь погибло, — говорит она. «Они убили 45-летнего мужчину прямо здесь и женщину на дороге. Если им не нравилось твое лицо, они убивали тебя».
Если война вернется в Абхазию, то, скорее всего, она начнется именно здесь, в селе Дихазаурга, потому что, хотя все стороны ценят то, что мир на юге, они все равно терпеть друг друга не могут. Они терпеть не могут версию истории друг друга. И больше всего они не выносят этого тупика.
Абхазский журналист Ахра Смыр говорит об этом так: «Мой отец погиб на войне, и в то же время я говорю, что Грузия меня не волнует не больше, чем Китай. Но этот сосед делает мою жизнь чертовски сложной.
Главная проблема Смыра, который достаточно сообразителен и молод, чтобы хотя бы видеть за стенами Абхазии, заключается в том, что он не может путешествовать с абхазским паспортом. Евросоюз не позволит. Итак, Россия предложила паспорта, и это тоже не устраивает абхазов. «Мне не нужен российский паспорт, — говорит он. «Я не русский. Но мне нужен юридический документ.
Абхазия напоминает мне Америку. Это демократия тяжеловооруженных людей. — журналист Ахра Смыр
«Абхазская демократия очень напоминает мне Америку, — говорит мне Смыр за кофе. «Это демократия хорошо вооруженных людей».
Демократическая часть совершенно верна: когда последний президент Багапш умер естественной смертью, находясь у власти в прошлом году, абхазская система не рухнула и даже не пошатнулась. Состоялись выборы. Победил разумный человек.
И еще, ох уж эти пушки в Абхазии. «Каждый здесь имеет право на оружие: охотничье ружье, пистолет, автомат Калашникова, — говорит Смыр. У него, журналиста, дома есть пистолет и АК-47. Когда грузинские войска, столь превосходно вооруженные американцами, бежали из Кодорского ущелья в 2008 году, говорит Смырь, они оставили 20 000 М16, которые в основном достались населению. «Так что теперь они есть и у нас дома».
Абхазия, маленькая страна с небольшой армией, на самом деле близка к реализации фантазии некоторых американцев о Второй поправке, согласно которой хорошо вооруженное население держит правительство в узде. «Здесь демократия, — говорит Смир. — А еще все понимают: это огромный риск, если пытаться захватить власть».
Интервью с министром обороны начинается не очень хорошо. Генерал Мираб Кишмария сложен как боксер и бьет меня глазами. «Мне надоело говорить о Грузии», — упрекает он в самом начале. «Я министр обороны, а не министр нападения». На самом деле это не имеет смысла, но дает понять, что он считает меня идиотом.
Он объясняет, что его мать грузинка. Бывший президент Абхазии однажды упомянул, что жена Кишмария, родившая ему 11 детей, тоже была грузинкой, и что семеро из этих детей воевали против грузин на войне, двое из них погибли.
Кишмария говорит, что развод узаконен, и Абхазия хочет именно этого от Грузии. «Развод», — говорит он снова, уже громче. Он знает, что США вооружают Грузию, и ему все равно, говорит он. Ему все равно, что Грузия хочет попасть в НАТО. Только не ждите, что Абхазия будет ждать, пока ее полюбят американцы. Вместо этого они сотрудничали со своей соседней Россией, потому что они находятся по соседству, и они предложили быть их «гарантией безопасности». «У нас нет планов с Россией, — говорит он. «Но мы думаем, что у Грузии есть план нападения на Абхазию» с применением американского оружия.
Он говорит, что сказал первому президенту Абхазии в самом конце войны, что они должны пройти 15 км вглубь Грузии и заставить их согласиться на независимость, прежде чем отступить. Но президент не хотел этого делать, и вот мы здесь. Ни соглашения, ни официального решения.
Он хочет поговорить об Афганистане, сказать, что он там воевал с советской армией, и что США дураки, что там воюют, и в Ираке. Он потом скажет, что в следующий раз, когда он встретит меня, он хочет, чтобы это было за хлебом, вином и сыром, но даже когда он говорит это, он все равно, как мне кажется, бьет меня глазами.
Мы в штабе через 19 лет после основания профессиональной абхазской армии. Министр обороны говорит, что это резервная армия, как Национальная гвардия в США. Но там всего 2500 профессиональных солдат, и поскольку Абхазия — это рай, она не годится для обучения. “Вот для отдыха на пляже.”
Позже мы немного видим это, когда армия проводит для нас учения: походы, учения ближнего боя внутри главной армейской базы, под дождем. Солдаты сильные и нетерпеливые. Но не очень хорошо организовано.
Не то чтобы это считалось слабостью. «Здесь моя земля, мои родители, мои дети. Здесь похоронены мои дедушка и бабушка, — говорит министр, снова повышая голос. «Я лучше умру, чем потеряю эту землю».
Кишмария говорит, что слишком много грузин оставили здесь в трауре. «Вы видите, как женщины в этой стране носят черное, — говорит он. «Больше, чем на Ближнем Востоке. Ты никогда не забудешь, когда потеряешь сына.
Я слышал много версий, почему абхазы выиграли войну. Возможно, грузины были неорганизованны. Или: чем выше поднимаешься по склонам Кавказа, тем свирепее бойцы. «Грузины больше живут в долине, — говорит экономист Барателия. «Абхазы — горцы».
Но самый распространенный рефрен, от экономиста до генерала, заключался в том, что у грузин всегда было куда пойти, и поэтому они сдались. «Дело не в количестве войск, — продолжает он. «Для грузин это работа: грабить, убивать, домой».
Что это значит для выросшего там грузина, чьи родители, бабушки и дедушки тоже там похоронены?
Здесь я должен сказать, что мне трудно писать об Абхазии. Я знаю Грузию и грузин и многих из них считаю друзьями. Не грузины в правительстве, а те, кто допоздна сидит в кафе с видом на реку в Тбилиси, поет песни, курит сигареты и говорит о своих друзьях и окружающем мире. Совершенно обаятельные люди, и абсолютно убежденные, что Абхазию у них украли.
Меня там не было. Я не могу судить об истории этих двоих. Да, грузин в Абхазии было намного больше, чем абхазов в начале войны, но это результат ранней сталинской этнической игры.
Но я знаю, что ни один грузин никогда не воспримет отъезд из Абхазии просто как «возвращение домой». Многие тысячи людей, бежавших из Абхазии во время и после войны, оказались в подвешенном состоянии, которое во многих случаях еще не закончилось. В течение многих лет они останавливались в отеле «Интерконтиненталь» в убогом лагере для беженцев, сушили одежду на балконах 12-го этажа. У них нет такого статуса, как у грузин, которые не были беженцами или внутренне перемещенными лицами (в зависимости от вашей политики). Жизнь грузинского беженца из Абхазии – это в большинстве случаев загубленная жизнь. Абхазы — исконные жители этой земли (только вытеснив в далеком-далеком прошлом какую-то другую группу), но что это значит для выросшего там грузина, чьи родители, бабушки и дедушки тоже там похоронены?
Но есть одна вещь, которую многие грузины, кажется, не понимают и которая кажется невероятно ясной после недели в Абхазии. Все эти разговоры о ее статусе и о том, должна ли мировая общественность мириться с ее фактической независимостью, спорны. Абхазия уже независима. Пути назад нет, даже через двадцать лет, даже если это покажется грузинам несправедливым. Так что все энергичные дипломатические усилия, направленные на то, чтобы заставить мир сторониться Абхазии, также кажутся спорными.