Книга форма воды: Книга: «Форма воды» — Дель, Краус. Купить книгу, читать рецензии | The Shape of Water

Содержание

Гильермо Дель Торо — Форма воды читать онлайн бесплатно

12 3 4 5 6 7 …97

Гильермо дель Торо, Дэниел Краус

Форма воды

* * *

Любви – во всех ее формах и обликах

Смерть – это быстрый, как вода, поток:

Уносит травинку, уносит цветок.

Быстрый как выдох, быстрый как вдох.

А горе… тот лист, что без воды засох.

Конрад Эйкен

Не имеет значения, тепла вода или холодна, если вы собираетесь перейти ее вброд.

Пьер Тейяр де Шарден

Первобытное

Ричард Стрикланд читает коммюнике генерала Хойта.

В этот момент он находится на высоте в одиннадцать тысяч футов, и самолет о двух моторах трясет так, словно его лупит огромный боксер. Это последнее звено длинного перелета: Орландо – Каракас – Богота – Пиуайяль, последний – крохотная точка на карте где-то там, где сжимаются костяшки из кулака, пальцы которого – Перу, Колумбия и Бразилия.

Коммюнике – типичное армейское сочинение, оно испещрено черными отметинами редактуры. Оно рассказывает, дробной армейской поэзией, легенду о живущем в джунглях божестве.

Бразильцы именуют его Deus Brânquia.

Хойт желает, чтобы Стрикланд сопровождал охотников, помог им поймать обитающее в джунглях существо, кем бы или чем оно ни было, и приволок его в Америку.

Стрикланд сделает это с радостью, ведь это будет его последнее задание для генерала Хойта, он в этом уверен. То, что Ричард творил в Корее, находясь под командованием Хойта, привязало его к генералу на двенадцать лет.

Их взаимоотношения – некая форма шантажа, и Ричард хочет от них избавиться, смыть, как грязь. Он завершит эту работу, самую важную в своей карьере, и обретет достаточное количество заслуг, чтобы отказаться от службы Хойту. Затем он сможет отправиться домой, к Лэйни и детям, Тимми и Тэмми: он станет настоящим мужем и отцом, будет играть ту роль, которую невозможно исполнять, делая грязную работу для генерала.

Он станет новым человеком. Он сможет быть свободным.

Стрикланд вновь обращается к коммюнике, подстраивается под мозолистый и грубый склад ума, обычный для армии.

Эти жалкие ублюдки там внизу, в Южной Америке, – они бедны не потому, что не умеют засевать свои поля, нет, это Жабробог недоволен тем, что они лезут грязными человеческими лапами в джунгли.

Коммюнике все в кляксах, поскольку в самолете что-то капает с потолка. Стрикланд вытирает бумагу о штаны и читает: армия США верит, что Deus Brânquia имеет большое военное значение, и работа Стрикланда будет состоять в том, чтобы приглядывать за «интересами США» и держать команду охотников, как определяет Хойт, «мотивированной».

Стрикланд из первых рук знает теории мотивации, которых придерживается генерал.

Думай о Лэйни.

Хотя нет, учитывая то, что он должен сделать, лучше о ней не думать.

Португальские богохульства пилота оправданны, посадка – чистый ужас. Посадочная полоса буквально вырублена в джунглях.

Стрикланд, шатаясь, выходит из самолета и окунается в жару, как в воду, в дрожащее марево. Колумбиец в гавайских шортах и майке с логотипом «Бруклин доджерс» машет ему от пикапа. Маленькая девочка, сидящая в кузове, швыряет банан ему в голову, но он слишком утомлен полетом, чтобы реагировать.

Колумбиец отвозит его в «город», три небольших квартала, где скрипят колеса тележек с фруктами и бегают босые вислопузые дети. Стрикланд забредает в магазин и делает покупки, руководствуясь инстинктом: зажигалка, жидкость от насекомых, тальк для ног, герметичные пакеты.

Прилавок, по которому он пихает песо, потеет слезами сырости.

Он изучал разговорник во время перелета и поэтому может спросить:

– Você viu Deus Brânquia?

Продавцы хихикают и дергают пальцами, приставив руки к шее.

Стрикланд совершенно не понимает, что это значит – эти люди пахнут остро и сильно, будто только что освежеванный скот. Он выходит наружу, на покрытую асфальтом дорогу, которая тает под подошвами, и видит шипастую крысу, что ворочается в черном «навозе».

Она умирает, причем медленно, ее кости побледнеют и утонут в жидком асфальте.

Это лучшая дорога, которую Стрикланд увидит за следующие полтора года.

Звонок встряхивает прикроватный столик.

Не открывая глаз, Элиза нащупывает ледяную кнопку на макушке будильника. Только что она купалась в глубоком, мягком и теплом сновидении, и она хочет вернуться туда, отодвинуть минуту мучительного пробуждения.

Но сновидение ускользает, прячется в глубине, как всегда.

Там была вода, темная вода – это она помнит, и тонны воды давили на Элизу, но она не тонула. На самом деле она дышала в водной толще лучше, чем она дышит здесь, проснувшись, в продуваемых насквозь комнатах, пропахших дешевой едой, освещенных моргающими лампами.

Большая труба завывает где-то внизу, кричит женщина.

Элиза вздыхает в подушку: пятница, и это значит, что новое кино начали показывать в «Аркейд синема», круглосуточном кинотеатре, расположенном под ее квартирой, и это означает новые диалоги, звуковые эффекты и музыкальные номера, которые ей придется интегрировать в свой ритуал пробуждения, если она хочет не подпускать к себе постоянные, останавливающие сердце страхи.

Вслед большой трубе вступают малые, несется вопль множества людей.

Элиза открывает глаза, смотрит на будильник, который показывает 22.30, затем на полосы света от проектора, что прорываются через щели в полу, словно лезвия, насыщая пыльные половики фантастическими киношными цветами «Техниколор».

Она садится и изгибает спину, ощущая холод.

Почему воздух пахнет какао?

К странному запаху присоединяется неприятный шум: сирена пожарной машины откуда-то с севера, от Паттерсон-парка. Элиза опускает ноги на ледяной пол, и наблюдает, как двигается и вспыхивает под ней свет проектора.

Новый фильм, по крайней мере, ярче, чем предыдущий, черно-белая картина под названием «Карнавал душ»[1], и разноцветное сияние, струящееся по ее ступням, позволяет на миг скользнуть обратно в сновидение, в мечту. Там у нее много денег, просто огромное количество, и раболепный продавец надевает ей на ноги одни цветастые туфли за другими.

«О, вы выглядите восхитительно, мисс. В такой обуви вы покорите мир».

Но увы, это мир покорил ее.

Никакое количество безделушек, купленных за пенни по гаражным распродажам и пришпиленных к стенам, не в состоянии скрыть попорченное термитами дерево или спрятать тараканов, что разбегаются, едва она включает свет.

Элиза выбирает не замечать все это – единственная надежда продержаться эту ночь, следующий день, последующую жизнь. Она отправляется на кухоньку, ставит таймер, бросает три яйца в ковшик с водой и бредет в ванную.

12 3 4 5 6 7 …97

Форма воды

Каталог/
Художественная литература/
Фантастика и мистика/
Зарубежная/Форма воды

Аннотация к книге «Форма воды»

1962 год. Элиза Эспозито работает уборщицей в исследовательском аэрокосмическом центре «Оккам» в Балтиморе. Эта работа – лучшее, что смогла получить немая сирота из приюта. И если бы не подруга Зельда, да сосед Джайлз, жизнь Элизы была бы совсем невыносимой.
Но однажды ночью в «Оккаме» появляется военнослужащий Ричард Стрикланд, доставивший в центр сверхсекретный объект – пойманного в джунглях Амазонки человека-амфибию. Это создание одновременно пугает Элизу и завораживает, и она учит его языку жестов. Постепенно взаимный интерес перерастает в чувства, и Элиза решается на совместный побег с возлюбленным. Она полна решимости, но Стрикланд не собирается так легко расстаться с подопытным, ведь об амфибии узнали русские и намереваются его выкрасть. Сможет ли Элиза, даже с поддержкой Зельды и Джайлза, осуществить свой безумный план?

Отзывов пока что нет

Возможно, вам понравится

810
688. 5 Р
534
453.9 Р
386
328.1 Р
517
439.45 Р
749
636. 65 Р
670
569.5 Р
1053
895.05 Р
602
511.7 Р
788
669. 8 Р
358
304.3 Р
815
692.75 Р
534
453.9 Р
266
226. 1 Р
340
289 Р
681
578.85 Р
664
564.4 Р
1049
891. 65 Р
1187
1008.95 Р
710
603.5 Р
600
510 Р

Форма воды по Guillermo del Toro, Daniel Kraus | электронная книга

ГЛАВА 1

Ричард Стрикленд читает сводку генерала Хойта. Он на высоте одиннадцать тысяч футов. Двойной винт принимает удары так же сильно, как кулаки боксера. Последний этап из Орландо в Каракас, в Боготу и в Пихуаяль, костяшки перуанско-колумбийско-бразильского кулака. Бриф действительно краток и перемежается черными редакциями. В стаккато армейской поэзии он объясняет легенду о боге джунглей. Бразильцы называют его Deus Brânquia. Хойт хочет, чтобы Стрикленд сопровождал наемных охотников. Помогите им поймать вещь, чем бы она ни была, и доставить ее в Америку.

Стрикленд хочет это сделать. Это будет его последняя миссия для генерала Хойта. Он уверен в этом. То, что он делал в Корее при Хойте, приковало его к генералу на двенадцать лет. Это форма шантажа, их отношения, и Стрикленд хочет, чтобы от этого отмылись. Он справится с этой работой, самой крупной из всех, и у него будет капитал, чтобы отказаться от службы у Хойта. Потом он может отправиться домой в Орландо, к Лейни, к детям, Тимми и Тэмми. Он может быть мужем, а грязная работа отца Хойта никогда не позволяла ему быть. Он может быть совершенно новым человеком. Он может быть свободен.

Он снова обращается к брифу. Принимает бессердечный военный склад ума. Эти жалкие ублюдки из Южной Америки. В их бедности виноваты не ненормальные методы ведения сельского хозяйства. Конечно нет. Это Жаберный бог недоволен их управлением джунглями. Бриф запачкан, потому что двойной винт протекает. Он пачкает его на штанах. В нем говорится, что военные США считают, что Deus Brânquia обладает свойствами, имеющими важное военное значение. Его работа будет заключаться в том, чтобы следить за «интересами США» и поддерживать, как выразился Хойт, «мотивацию» экипажа. Стрикленд не понаслышке знаком с теориями мотивации Хойта.

Подумай о Лейни. А еще лучше, учитывая то, что ему придется делать, не думать о ней.

Ненормативная лексика пилота на португальском языке оправдана. Посадка — ужас. Взлетно-посадочная полоса вырублена из чистых джунглей. Стрикленд, пошатываясь, выходит из самолета и обнаруживает, что виден жар, плавающий синяк. Колумбиец в футболке «Бруклин Доджерс» и гавайских шортах машет ему рукой в сторону пикапа. Маленькая девочка в кузове грузовика бросает банан Стрикленду в голову, и его слишком тошнит от полета, чтобы реагировать. Колумбиец везет его в город, три квадратных квартала с лязгающими тележками с фруктами на деревянных колесах и босыми пузатыми детьми. Стрикленд бродит по магазинам и инстинктивно покупает: зажигалку, сок от насекомых, герметичные пластиковые пакеты, тальк для ног. Столешницы, на которые он кладет песо, капают слезами от влажности.

В самолете он изучал разговорник. «Você viu Deus Brânquia?»

Торговцы хихикают и хлопают руками по шее. У Стрикленда нет ни малейшего гребаного намека. Эти люди пахнут резко и стально, как свежезабитый скот. Он уходит по асфальтированной дороге, тающей под его ботинками, и видит колючую крысу, бьющуюся в черной грязи. Он умирает, и медленно. Его кости побелеют, утонут в смоле. Это самая красивая дорога, которую Стрикленд увидит за полтора года.

ГЛАВА 2

Будильник сотрясает тумбочку. Не открывая глаз, Элиза нащупывает ледяную пробку часов. Она была в глубоком, мягком, теплом сне и хочет его вернуть, еще одну мучительную минуту. Но сон ускользает от бодрствования; это всегда так. Там была вода, темная вода — это все, что она помнит. Тонны его давит на нее, только она не утонула. На самом деле она дышала в нем лучше, чем здесь, в бодрствующей жизни, в сквозняках, в дешевой еде, в шипящем электричестве.

Внизу ревет туба, кричит женщина. Элиза вздыхает в подушку. Сегодня пятница, и новый фильм открылся в Arcade Cinema Marquee, круглосуточном кинотеатре прямо внизу, а это означает новые диалоги, звуковые эффекты и музыкальные реплики, которые ей нужно будет интегрировать в свои ритуалы пробуждения, если она захочет. чтобы отогнать постоянные, душераздирающие страхи. Теперь это трубы; теперь это массы мужчин кричат. Она открывает глаза, сначала в 22:30. часов, а затем лезвия света кинопроектора, пробивающиеся сквозь половицы, окрашивая комочки пыли в цвета Technicolor.

Она садится и выгибает плечи от холода. Почему воздух пахнет какао? К странному запаху присоединяется неприятный шум: пожарная машина к северо-востоку от парка Паттерсон. Элиза опускает ноги на холодный пол и смотрит, как свет проектора смещается и мерцает. Этот новый фильм, по крайней мере, ярче, чем предыдущий, черно-белая картинка под названием Карнавал душ, и насыщенные цвета, льющиеся по ее ногам, позволяют ей снова погрузиться в мечтательную игру: у нее есть деньги. , много, и пресмыкающиеся продавцы надевают ей на ноги множество ярких туфель. Вы восхитительно выглядите, мисс. В таких туфлях, как эта, ты покоришь мир.

Вместо этого мир покорил ее. Никакие безделушки, купленные за копейки на гаражных распродажах и приколотые к стенам, не смогут скрыть изъеденное термитами дерево или отвлечь внимание от жуков, которые разбегаются, как только она включает свет. Она предпочитает не замечать; это ее единственная надежда пережить ночь, следующий день, последующую жизнь. Она идет на кухню, устанавливает таймер для яиц, бросает три яйца в кастрюлю с водой и идет в ванную.

Элиза принимает ванны исключительно. Она снимает свою фланель, когда льется вода. Женщины на работе оставляют женские журналы на столиках в столовой, а бесчисленные статьи сообщают Элизе, на каких именно дюймах ее тела она должна сосредоточиться. Но бедра и грудь не могут сравниться с пухлыми розовыми келоидными шрамами по обеим сторонам ее шеи. Она наклоняется, пока ее голое плечо не ударяется о стекло. Каждый шрам имеет длину три дюйма и проходит от яремной вены до гортани. Вдалеке звучит сирена; она всю свою жизнь прожила в Балтиморе, тридцать три года, и может выследить пожарную машину на Бродвее. Ее шрамы на шее тоже дорожная карта, не так ли? Места, которые ей лучше не вспоминать.

Погружение ушей в ванну с водой усиливает звуки кинотеатра. Умереть за Чемоша, плачет девушка в кино, это жить вечно! Элиза понятия не имеет, правильно ли она расслышала. Она скользит кусочком мыла между ладонями, наслаждаясь ощущением того, что она мокрее воды, настолько скользкая, что может прорезать жидкость, как рыба. Впечатления приятного сна давит на нее, тяжелое, как мужское тело. Это резко, чрезвычайно эротично; она катает свои мыльные пальцы между ее бедер. Она ходила на свидания, занималась сексом и все такое. Но прошли годы. Мужчины встречают немую женщину, они ею пользуются. Ни разу на свидании мужчина не пытался общаться, не особо. Просто схватили, и взяли, как будто она, безгласная, как зверь, было животным. Это лучше. Мужчина из сна, каким бы туманным он ни был, лучше.

Но таймер, этот адский писк, динь-а-лин-а-лин-а-линг. Элиза фыркает, смущенная, хотя она одна, и встает, ее конечности блестят и истощаются. Она кутается в халат и, дрожа, идет обратно на кухню, где убивает плиту и принимает плохие новости часов: 23:07. Где она потеряла столько времени? Она надевает случайный лифчик, застегивает случайную блузку, разглаживает случайную юбку. Во сне она чувствовала себя неистово живой, но теперь она вялая, как яйца, остывающие на тарелке. Здесь, в спальне, тоже есть зеркало, но она предпочитает не смотреть в него, на случай, если ее догадка верна и она невидимка.

ГЛАВА 3

Как только Стрикленд находит пятидесятифутовое речное судно в назначенном месте, он использует свою новую зажигалку, чтобы сжечь дело Хойта, SOP. Теперь все черное, думает он, все отредактировано. Как и все здесь внизу, лодка оскорбляет его военные стандарты. Это мусор, прибитый к мусору. Дымовая труба залатана кованой жестью. Шины на планширах выглядят спущенными. Полотно, натянутое между четырьмя жердями, дает единственную тень на судне. Будет жарко. Это хорошо. Сожгите мучительные мысли о Лейни; их прохладный, чистый дом; шепот пальм Флориды. Вскипятите его мозги до той ярости, которой требует подобная миссия.

Грязная коричневая вода струится между планками дока. Часть экипажа белая, часть загорелая, часть красно-коричневая. Некоторые окрашены и проколоты. Все тащат мокрые ящики по доске, которая резко прогибается под весом. Стрикленд следует за ним и достигает корпуса с надписью Josefina. Маленькие иллюминаторы напоминают самые небрежные нижние палубы, достаточно большие для капитана. Само слово капитан раздражает его. Хойт здесь единственный капитан, а Стрикленд — доверенное лицо Хойта. Он не в настроении для глупых штурманов, которые думают, что они главные.

Он находит капитана, мексиканца в очках, с седой бородой, в белой рубашке, белых штанах и белой соломенной шляпе, подписывающего манифесты с чрезмерным размахом. Он кричит: «Мистер Стрикленд!» и Стрикленд чувствует себя так, как будто его перенесли в один из Looney Tunes: Meester Streekland его сына! Где-то над Гаити он запомнил имя капитана: Рауль Ромо Завала Энрикес. Он подходит, начиная достаточно хорошо, прежде чем раздуться до помпезности.

«Смотри! Escoces и puros cubanos, мой друг, все для тебя.» Энрикес протягивает сигару, зажигает свою и наливает в два стакана. Стрикленда научили не пить на работе, но он позволяет Энрикесу произнести тост. «¡To la aventura magnífico!» Они пьют, и Стрикленд признается себе, что чувствует себя хорошо. Что угодно, лишь бы ненадолго игнорировать надвигающуюся тень генерала Хойта и то, что это может означать для будущего Стрикленда, если ему не удастся должным образом «мотивировать» Энрикеса. На время действия скотча жар его внутренностей уравнивается с жаром джунглей.

Энрикес — человек, который провел слишком много времени, выпуская кольца дыма: они идеальны.

«Курите, пейте, наслаждайтесь! Это все, что вы будете знать о роскоши в течение долгого времени. Хорошо, что вы не опоздали, мистер Стрикленд. Жозефине не терпится уйти. Подобно Амазонии, она не ждет никого. » Стрикленду не нравится подтекст. Он ставит свой стакан и смотрит. Энрикес смеется, хлопает в ладоши. «Совершенно верно. Такие люди, как мы, первопроходцы Сертао, не стоит выражать волнение. Los brasileños почтили нас словом: сертаниста. У него прекрасный звук, правда? Это возбуждает кровь?»

Энрикес в унылых подробностях рассказывает о своем путешествии на аванпост Института морской биологии. Он утверждает, что имел дело — с его собственным dos manos! — известняковыми окаменелостями, которые, как говорят, напоминают описания Deus Brânquia. Ученые датировать окаменелости девонским периодом, который, как вы знаете, Мистер Стрикленд, является частью палеозойской эры? Вот что, по словам Энрикеса, привлекает таких людей, как они, в Амазонию. Где еще процветает примитивная жизнь. календарь и прикоснуться к неприкасаемому

Стрикленд держит свой вопрос в течение часа. — Вы получили устав?

Энрикес гасит сигару и хмуро смотрит в иллюминатор. Там он находит над чем ухмыльнуться и властно жестикулирует.

«Видите татуировки на лице? Шпонки в носу? Это не индейцы, как ваш Тонто. Это índios bravos. Каждый километр Амазонки, от негро-бранко до сингу, они знают в крови. Из четырех разных племен они И я взял их в качестве проводников! Невозможно, мистер Стрикленд, чтобы наша экспедиция заблудилась.

Стрикленд повторяет: «Вы получили хартию?»

Энрикес обмахивается шляпой. «Ваши американцы прислали мне по почте мимеографы. Очень хорошо. Наша expedição científica будет следовать их извилистым линиям столько, сколько мы сможем. Затем, мистер Стрикленд, мы идем пешком! Мы находим рудименты, остатки первобытных племен. пострадали от промышленности больше, чем вы можете себе представить. Джунгли глотают их крики. Мы, однако, придем с миром. Мы предложим подарки. Если Деус Бранкия существует, они будут теми, кто скажет нам, где его найти».

Говоря языком генерала Хойта, капитан мотивирован. Стрикленд дает ему это. Но есть и предупреждающие знаки. Если Стрикленд и знает что-нибудь о нетронутой территории, так это то, что она пачкает вас изнутри и снаружи. Вы не носите белую одежду, если вы не знаете, что, черт возьми, вы делаете.

ГЛАВА 4

Элиза избегает западной стены своей спальни до последнего момента, чтобы зрелище поразило вдохновением. Это не большая комната, поэтому и не большая стена: восемь футов на восемь футов, и каждый дюйм покрыт обувью, купленной годами в бюджетных или подержанных магазинах. Featherlite зрительные насосы вишни и специй. Двухцветный Customcraft с пальцами, похожими на садовые лопаты. Сатиновые туфли цвета шампанского с открытым носком, похожие на ворох упавшего свадебного шифона. Трехдюймовые кроссовки Town & Country ярко-красного цвета: в них кажется, будто ваши ноги усыпаны лепестками роз. На периферию отодвинуты грязные мюли без бретелек, сандалии с ремешком на пятке, пластиковые лоферы за копейки и уродливые туфли из нубука, имеющие лишь ностальгическую ценность.

Каждый ботинок висит на крошечном гвозде, который она, обычная съемщица, не имеет права вставлять. Время работает против нее, но она все равно берет его часть, тщательно выбирая туфли-лодочки марки Daisy с синим кожаным цветком на прозрачном пластиковом горлышке, как будто выбор имеет первостепенное значение. И это. Дейзи будут единственным мятежником, который она поднимет сегодня и каждую ночь. Ноги — это то, что соединяет вас с землей, а когда вы бедны, эта земля вам не принадлежит.

Она садится на кровать, чтобы надеть их. Это похоже на рыцаря, засунувшего свои руки в пару стальных перчаток. Покачивая пальцем ноги, она позволяет своим глазам блуждать по куче шлака старых пластинок. Большинство из них были куплены несколько лет назад, и почти все они несут в себе воспоминания о радости, запечатанной вместе с музыкой в полимерный пластик.

Голос Фрэнка Синатры: утром она помогла школьному охраннику освободить пушистых коричневых цыплят из-под канализационной решетки. Прыжок в час Каунта Бэйси: день, когда она увидела разбитый бейсбольный мяч, редкий, как красноногий сокол, выскочивший из Мемориального стадиона и срикошетивший от пожарного гидранта. Бинга Кросби Звездная пыль: днем, когда она и Джайлз увидели Стэнвика и МакМюррея в Помни ночь в театре внизу, и Элиза пролежала на своей кровати остаток дня, уронив иглу на Бинга и задаваясь вопросом, была ли она, как Стэнвик, добросердечная воровка, отбывала наказание в этой суровой жизни, и если кто-нибудь, как МакМюррей, будет ждать ее в тот день, когда она выйдет на свободу.

Хватит. Это бессмысленно. Никто ее не ждет и никогда не ждал, меньше всего часы с пуншем на работе. Она надевает пальто, берет тарелку с яйцами. Странный запах какао неоспорим, когда она выходит в короткий коридор, загроможденный пыльными банками из-под пленки, в которых хранятся бог знает какие целлулоидные сокровища. Справа единственная другая квартира. Она щелкает его дважды, прежде чем войти.

ГЛАВА 5

В течение часа они уходят. Восторг, говорят проводники, это сухой сезон; это называется верао. Трагедия — это сезон дождей; никто даже не скажет Стрикленду, как это называется. Наследием предыдущего сезона дождей являются фуро, затопленные кратчайшие пути через изгибы реки и Жозефина берет их, пока может. Эти старицы превращают Амазонку в животное. Это тире. Он прячется. Оно набрасывается. Энрикес радостно гудит и глушит двигатель, а зеленые торфяные джунгли наполняются ядовитым черным дымом. Стрикленд хватается за перила, смотрит в воду. Он молочно-шоколадно-коричневого цвета с зефирной пеной. Пятнадцатифутовая слоновья трава ощетинивается вдоль берегов, как спина колоссального пробуждающегося медведя.

Энрикес любит передавать управление первому помощнику, чтобы он мог делать записи в бортовом журнале. Он хвастается, что пишет для публикации и славы. Всем известно имя великого исследователя Рауля Ромо Завалы Энрикеса. Он гладит бортовой журнал, вероятно, мечтая об авторской фотографии соответствующего самодовольства. Стрикленд подавляет свою ненависть, отвращение и страх. Все трое мешают. Все три отдать тебя прочь. Хойт научил его этому в Корее. Просто делай свою работу. Самое выгодное чувство — вообще ничего не чувствовать.

Монотонность, однако, может быть самым скрытным убийцей в джунглях. День за днем Жозефина очерчивает бесконечную ленту воды под расширяющимися спиралями тумана. Однажды Стрикленд смотрит вверх и видит большую черную птицу, похожую на жирное пятно на голубом небе. Стервятник. Теперь, когда он это заметил, он находит его каждый день, делая ленивые петли, предвкушая свою кончину. Стрикленд хорошо вооружен, штурмовая винтовка Стоунер М63 в трюме и «Беретта» модели 70 в кобуре, и ему не терпится подстрелить птицу. Птица Хойт, наблюдает. Птица — Лейни, прощающаяся. Он не знает какой.

Плавание ночью опасно, поэтому лодка бросает якорь. Обычно Стрикленд предпочитает стоять один на носу. Пусть экипаж шепчет. Пусть индиос бравос смотрят, как будто он какое-то американское чудовище. Луна в этот вечер — огромная дыра, прорезанная в ночной плоти, обнажающая бледные светящиеся кости, и он не замечает, как Энрикес подкрадывается к нему.

«Видишь? Резвый розовый?»

Стрикленд злится, но не на капитана, а на себя. Какой солдат оставляет спину открытой? Кроме того, он пойман, когда смотрит на луну. Это женственно, что-то, что сделала бы Лейни, прося его взять ее за руку. Он пожимает плечами, надеясь, что Энрикес уйдет. Вместо этого капитан жестикулирует своим вахтенным журналом. Стрикленд смотрит вдаль и видит извилистый прыжок и серебряные брызги.

(Продолжение…)

Отрывок из «Формы воды»
автора .
Copyright &copy 2018 Necropolis, Inc.
Выдержка с разрешения Feiwel and Friends.
Все права защищены. Никакая часть этого отрывка не может быть воспроизведена или перепечатана без письменного разрешения издателя.
Выдержки предоставляются Dial-A-Book Inc. исключительно для личного использования посетителями этого веб-сайта.

Роман «Форма воды» делает гораздо больше, чем адаптацию фильма

Большинство романов о фильмах лишь описывают то, что зрители видят на экране. Но роман, сопровождающий новый фильм Гильермо дель Торо «Форма воды », — это не просто экранизация. Книга соавтора Дэниела Крауса и фильм рассказывают одну и ту же историю о немой женщине, которая влюбляется в заточенное и столь же немое существо двумя совершенно разными способами — и у нас есть эксклюзивный отрывок, чтобы показать, как это сделать.

Идея для Гильермо дель Торо Форма воды г родился на теннисном корте в Айове. Вот где писатель Дэниел Краус в возрасте 15 лет живо помнит, как придумал зародыш истории о существе, запертом в лаборатории, и уборщике, который пытается его вырвать.

Краус годами носил эту идею с собой, регулярно играя с ней, но никогда не заканчивая, пока не позавтракал с Гильермо дель Торо в Торонто, Канада. Краус, к тому времени уже успешный писатель, получил задание написать книгу под названием « Охотники на троллей 9».0137 с режиссером Лабиринт Фавна — и во время одной встречи по этому поводу идея Крауса начала свое путешествие, чтобы стать Форма воды в двух формах: фильм и нетрадиционный роман.

«Я точно не помню, как это появилось, но [дель Торо] спросил меня, над чем я работаю, и по какой-то причине я выдвинул эту идею», — сказал Краус io9. «Я сказал: «Я также работаю с этой идеей, которая у меня всегда была о уродах в лаборатории», и он просто загорелся».

Краус, немного смущенный тем, что поделился этой детской тайной с культовым режиссером, пытался вернуть разговор к Охотники на троллей , но дель Торо этого не хотел. «Я подумал: «Извините, что поднял эту тему, давайте вернемся к Охотникам на троллей », а он такой: «Нет, нет, нет, нет, нет, давай продолжим об этом», — продолжил Краус. «Итак, мы начали говорить об этом, и он тут же предложил эту очень простую основную идею. Через несколько минут после того, как он это услышал, он сказал: «Это мой следующий фильм».

Это было не так. Дель Торо отправился делать Багровый Пик , и Краус решил, что это все. Но энтузиазм дель Торо возродил интерес Крауса, и он, наконец, начал полностью развивать идею как роман. Он и не подозревал, что дель Торо одновременно работал над сценарием. В конце концов пара решила, что оба хотят рассказать эту историю по-своему: дель Торо снимет свой фильм, а Краус напишет свою книгу.

«Ничто из того, что он придумал, не нарушило то, что я планировал», — сказал Краус, который делит авторские права с дель Торо. «Таким образом, я все еще мог делать все, что планировал и обдумывал, самостоятельно, и все они идеально вписывались в сюжет и историю, которые он представлял. Так что я смог взять его историю и расширить ее, чтобы работать в направлениях, чтобы инкапсулировать то, что я хотел сделать с ней».

Пока писались оба проекта, дель Торо и Краус довольно регулярно обменивались телефонными звонками и электронными письмами. В конце концов, однако, дошло до того, что Краус больше не хотел узнавать о фильме дель Торо. Ни концепт-артов, ни наборов, ничего. Он знал основные биты, он знал, где он хотел что-то изменить и приукрасить, и пара согласилась, что каждая история будет отдельной.

«Это был компаньон, и он мог быть другим. Но я скажу, что это не сильно отличается», — сказал Краус. «Просто потому, что мне так понравилось то, что он вложил в историю. Тем не менее, есть некоторых различий. Там совершенно разные персонажи и вещи, которые просто дико меняются от одного к другому. Я думаю, что это далеко от новеллы. Мы работали одновременно, но мне не нужна была дополнительная информация, кроме того, что он вносил. Мы хотели, чтобы он мог существовать сам по себе».

В то время как в фильме дель Торо персонаж Майкла Шеннона, Стрикленд, используется в качестве злодея, в фильме Крауса он играет вторую роль вместе с героиней Элисой (Салли Хокинс в фильме). В книге также подробно рассказывается о жене Стрикленда, у которой в фильме всего несколько сцен; мифология существа, которого в фильме практически нет; и погружается глубже в сознание главных героев, ни о которых не может говорить. В основном, однако, книга, наконец, завершает историю, которую 15-летний Краузе начал на том теннисном корте в Айове.

«Несмотря на то, что мы не знали друг друга и были разделены странами и языками, это почти как [Гильермо и я] общались через фильмы, которые мы смотрели», — сказал Краус. «Мы оба смотрели Существо из Черной лагуны и другие фильмы ужасов. Он смотрел их в маленьких кинотеатрах в Мексике, я смотрел их по ночному телевидению в Айове. Но мы оба кружили одни и те же идеи. И нам потребовалась случайная встреча в этом ресторане в Торонто, чтобы понять, что мы думали и чувствовали одно и то же, смотря эти фильмы и думая об этих историях. Это был действительно волшебный момент».

В этом эксклюзивном отрывке из романа Крауса и дель Торо вы найдете сцену, которая является , а не в фильме, а именно путешествие Стрикленда, чтобы поймать существо в джунглях.

СТЕРВЯТНИК больше не кружит. Стрикленд заставил одного из двух оставшихся indios bravos поймать его. Непонятно, как мужчина это сделал. Ему все равно. Он привязывает птицу к шипу, который вонзает в корму Жозефины , и ест сушеную пиранью на глазах у птицы. Много костей в пираньях. Он выплевывает их, но ни одного достаточно близко, чтобы стервятник мог их склевать. Его лицо пурпурное, клюв красный, шея фаготная. Он показывает размах своих крыльев, но ничего не может делать, кроме шарканья.
«Смотрите, как вы голодаете, — говорит он. «Посмотри, как тебе это нравится».
Вернуться в джунгли, оставив Энрикеса, чтобы занять лодку. Условия Стрикленда сейчас. Никаких подарков. Много оружия. Стрикленд преследует туземцев, как будто сам генерал Хойт стоит там и отдает приказ. Он учит мужчин воинским жестам. Они быстро учатся. Их круг сжимается вокруг деревни, прекрасная синхронность. Стрикленд стреляет в первого встречного жителя, чтобы доказать свою точку зрения. Vestigios шлепаются в грязь, ворвань секреты. Их последнее наблюдение за Деусом Бранкией, его точная траектория.
Переводчик сообщает Стрикленду, что жители деревни считают его воплощением мифа о гринго — a corta cabeza, резчиком голов. Это нравится Стрикленду. Не какой-нибудь иностранный грабитель вроде Писарро или Сото, а нечто, рожденное самими джунглями. Его белая кожа — это пиранья. Волосы у него сальные пака. Его зубы представляют собой острые клыки. Его конечности — анаконды. Он такой же бог джунглей, как Деус Бранкиа — бог жабр, и он даже не слышит последнего приказа, когда отдает его, не слышит ни хрена из-за кричащих обезьян. Но экипаж это слышит. Они отсекают все головы в деревне.
Он чувствует запах Деуса Бранкии. Пахнет молочным илом со дна реки. Фрукт маракуйя. Застывший рассол. Лишь бы не спать. Почему Индиос Браво никогда не устают? При лунном свете он преследует их и становится свидетелем ритуала. Стружка коры превратилась в комковатую бледную пасту на верхушке ветви. Один из них становится на колени, держит его веки открытыми. Другой скручивает ветвь и выманивает из нее по одной капле жидкости на каждое глазное яблоко. Коленопреклоненный молотит грязь кулаками. Стрикленд привлечен страданиями. Он выходит на открытое пространство, становится на колени перед стоящим мужчиной и держит свои веки открытыми. Мужчина колеблется. Он называет это бучите, делает осторожные жесты. Стрикленд не шелохнется. Наконец мужчина сжимает ветвь. Луковица белого бухите наполняет мир.
Боль неописуемая. Стрикленд корчится, брыкается, воет. Но он выживает. Жжение стихает. Он садится. Вытирает слезы. Щурится в пустые лица проводников. Он их видит. Более того, он видит их. Вдоль кривых каналов их морщин. Глубоко в лесу их волос. Восходит солнце, и Стрикленд обнаруживает Амазонку бесконечной глубины и цвета. Его тело поет с жизненной силой. Его ноги, как деревья кашапона, с жилами и корнями на пятьдесят дополнительных футов. Он снимает с себя одежду. Он в них не нуждается. Дождь отскакивает от его обнаженной кожи, как от скалы.
Жаберный бог знает, что не может сдержать бога джунглей, поскольку последний стреляет в Жозефину так, что куски его корпуса падают в реку. Деус Бранкиа пятится в заболоченный рукав. Там лодка разбивается. Трюмная помпа забита, каюта капитана наполняется водой, а Энрикес по-прежнему отказывается двигаться. Боливиец достает инструменты. Бразилец достает гарпунное ружье, акваланг и сеть. Эквадорец выкатывает бочку ротенона, рыбного пестицида из виноградной лозы хикама, который, как он утверждает, вытолкнет Деуса Бранкиа на поверхность. — Хорошо, — говорит Стрикленд. Он стоит на носу, голый, с раскинутыми руками, наэлектризованный дождем, и взывает к нему. Неизвестно, как долго. Дни, может быть. Может недели.
Деус Бранкия, наконец, поднимается с мелководья, кровавое солнце вырезает Серенгети, древнее око затмения, океан скальпирует новый мир, ненасытный ледник, морские брызги, бактериальные кусают, одноклеточные бурлят, виды плюются, реки сосуды к сердцу, твердая эрекция горы, покачивающиеся бедра подсолнуха, умерщвление серого меха, розовая плоть гноится, пуповинная лоза связывает нас спиной к происхождению. Это все это и многое другое.
Индиос Браво падают на колени, просят прощения, перерезают себе горло мачете. Дикая, неконтролируемая красота существа — Стрикленда — тоже разрушается. Он теряет мочевой пузырь, кишечник, желудок. Библейские стихи от пастора Лейни — гул из забытого, кристально чистого чистилища. Что было, то и будет. Нет ничего нового под солнцем. Этот век — миг. Все мертвы. Только Жаберный бог и Джунглевый бог живы.
Крушение Стрикленда короткое и происходит всего один раз. Он постарается забыть, что это когда-либо произошло. Когда неделю спустя он прибывает в город Белен на «Жозефине» с сорокаградусным бортом и полузатонувшим, он носит одежду переводчика. Зная слишком много, этого человека пришлось убить. К настоящему времени Энрикес выздоровел, цепляясь за королевский пост и моргая от парящего источника, его горло качается, когда он пытается проглотить фантазию, которую Стрикленд накормил его. Энрикес был хорошим капитаном. Энрикес поймал существо. Все прошло так, как ожидалось. Энрикес ищет подтверждение в бортовом журнале, но не может его найти. Стрикленд скормил его стервятнику, смотрел, как он задыхается, смотрел, как он схватился и умер.
Он подтверждает все это по телефону генералу Хойту. Стрикленд выживает после звонка только благодаря тому, что отвлекается от зеленых леденцов. Обычная этикетка, синтетический вкус, но аромат мучительно концентрированный, почти гальванический. Он обчистил каждый рынок в Белене, собрав почти сотню мешков, прежде чем позвонить. Хруст конфет громкий. Несмотря на тысячи миль проводов, голос Хойта звучит еще громче. Как будто он всегда был там, в джунглях, наблюдая за Стриклендом из-за липких листьев или завесы комаров.
Стрикленд не может придумать ничего, что беспокоило бы его больше, чем ложь генералу Хойту, но настоящие подробности поимки Деуса Бранкии, когда он пытается их вспомнить, не имеют смысла. Он считает, что в какой-то момент ротенон был вылит в воду. Он вспоминает обжигающее шипение. Он помнит М63, ложу, прижатую к его лихорадочному плечу, как глыбу льда. Все остальное — мечта. Балетное скольжение существа по глубинам. Его скрытая пещера. Как он ждал там Стрикленда. Как не дрался. Как крики обезьян раздавались со скалы. Как до того, как Стрикленд нацелил гарпун, существо потянулось к нему. Жаберный бог, Джунглевый бог. Они могут быть одинаковыми. Они могли быть свободны.
Он зажмуривает глаза, убивает память. Хойт либо покупает свою версию захвата, либо ему все равно. Надежда дрожит в руках Стрикленда, гремя трубкой. Отпусти меня домой, молится он. Хотя дом — это место, которое он больше не может представить. Но генерал Хойт не из тех, кто отвечает на молитвы. Он просит Стрикленда довести миссию до конца.