Планета Вода (сборник) — Акунин Борис — Приключения Эраста Фандорина 15. Читать планета вода


Планета Вода (сборник) читать онлайн - Акунин Борис

«Поздравляю, сударь, – кисло подумал Фандорин, – вы встречаете новый год в хорошем месте. Стало быть, весь девятьсот тринадцатый будет соответствующим».

Однако Цукерчек опаздывал. На маньяка аккуратности и чистоплотности непохоже.

Человек в кабинке кряхтел и шепотом ругался. Раздался звук слива – Эраст Петрович поморщился.

Наконец-то!

Лысый вышел, остановился у умывальника. Долго мыл руки, разглядывая в зеркале свою малопримечательную физиономию.

А потом Кобачевский (да полно, Кобачевский ли?) как ни в чем не бывало вышел в коридор, обдав Фандорина запахом дешевого одеколона.

Еще не веря в ошибку своей дедукции, Эраст Петрович выскользнул следом.

Проклятье! Лысый шел прямо к столу, по сторонам не смотрел.

Фандорин кинулся к официанту:

– Кто-нибудь сейчас входил? В последние пять-десять минут?

– С новым годом, герр Бальтазар! Никто.

За столами кричали, звенели бокалами, русские хором запели «Вставай, проклятьем заклейменный!». Эраст Петрович оглянулся на них, и вдруг увидел, что стул слева от вернувшегося «Ильича» пуст.

– А где тот господин? – Фандорин схватил полового за плечо.

– Вышел на палубу. Там видно фейерверк.

Обернувшись, Эраст Петрович увидел приоткрытую дверь, в которой чернела приземистая фигура, по-мефистофельски подсвеченная сполохами салюта. Кавказец делал рукой знаки – кого-то подзывал.

Оказывается, лысого. Тот отодвинулся от стола, тихо поднялся.

Оба они никакого интереса не представляли, и скорее всего Фандорин вообще зря тратил время в этом плавучем кабаке, но торчать в зале не было никакого смысла.

Эраст Петрович пересек зал, вышел на холодную палубу.

Сноп разноцветных ракет взметнулся с замковой горы, по водной глади прокатилось эхо.

Куда подевалась эта парочка?

Ветер донес с кормы обрывок негромкого, сердитого разговора – там кто-то выругался. По-русски.

Неслышно ступая, Фандорин приблизился, осторожно выглянул.

У перил стояли двое – кавказец и картавый. Первый разжигал трубку. Огонек спички осветил хмурое скуластое лицо со сдвинутыми бровями.

– Что значит «согвалось»? – раздраженно выговаривал ему «Ильич». – А вы говогили: надежный человек. Откуда вы его взяли?

– В Нарыме, на пэрэсылке. – Кавказец задул спичку и плавным, восточным движением прижал руку к груди. – Вы меня знаэте. Я люблю полэзных людей коллекционыровать. А этот вэсьма полэзный – эсли правилно его исползовать. Он – как известный вам Камо. Даже лучше. Камо – добэрман, а этот – булдог. Ну, не повэзло чэловеку.

– Я, батенька, в собачьих погодах не газбигаюсь, – проворчал второй. – Мне нужна гагантия, что деньги будут и незамедлительно. А ваш Сахагок или как там его – кгетин!

Вот теперь Фандорин услышал достаточно.

Больше не таясь, он шагнул на корму. Беседующие вздрогнули – невесть откуда взявшийся человек в черной маске напугал их.

– Вот что, г-господа революционеры, – грозно объявил Эраст Петрович. – Если вы мне немедленно не скажете, где Цукерчек, я возьму вас за шиворот и оттащу в полицию как соучастников ограбления с человеческими жертвами.

– Этот человек сидел за соседним столом, – сказал кавказец «Ильичу». – Я еще подумал, не шпык ли.

Фандорин взял одной рукой за локоть левого, другой правого – и сдавил так, что оба вскрикнули: один тонко, второй глухо.

– Мне п-плевать на ваши заговоры, но Болеслав Ружевич убил четырнадцать человек, и от возмездия он не уйдет. Где он? – перешел Эраст Петрович на свистящий шепот.

– Если скажем, вы оставите нас в покое? – спросил лысый, не делая попытки высвободиться.

– Да. Болтуны – не по моей части. Я истребляю жестоких убийц.

– Скажите ему, – пожал плечами картавый. – Газ ему так нужно. Вы же видите: это господин сегьёзный.

Кавказец показал трубкой на реку.

– Толко что был здэс. На лодке приплыл, на лодке уплыл. Вон он.

По небу снова рассыпались красные, синие, желтые и зеленые огни. Фандорин рассмотрел посередине реки лодку. Она медленно двигалась против течения к ажурному силуэту железнодорожного моста.

Перегнувшись через борт, Эраст Петрович увидел пришвартованный ялик.

Не теряя ни секунды, спрыгнул вниз. Удержал равновесие. Поднял со дна весла. Вставил в уключины. Оттолкнулся от дебаркадера, мощными гребками погнал лодку вперед.

– Хорошо грэбет, Владымир Илич, – сказал кавказский человек. – Пожалуй, догонит.

– Очень возможно. – В узких глазах картавого блеснула ироническая искорка. – Воспользуемся случаем потолковать наедине и начистоту. А идиоты пускай себе плавают, чегт с ними… Нуте-с, батенька Иосиф Виссагионович, скажите: куда ж нам плыть?

Держитесь поближе, Финч. Он что-то задумал. (англ.)

Маса, молчать! (яп.)

Чтобы наверняка (нем.)

Волкодавов (нем.)

Большая ошибка (нем.)

Майор (яп.)

Маньяк (яп.)

Босс (яп.)

Иуда! (польск.)

Немножко терпения, мое маленькое сокровище. Твой муженек уже не так молод. (нем.)

Позвольте мы поможем, господин. (нем.)

Когда и где (нем., ид.)

Страниц: Страница 1, Страница 2, Страница 3, Страница 4, Страница 5, Страница 6, Страница 7, Страница 8, Страница 9, Страница 10, Страница 11, Страница 12, Страница 13, Страница 14, Страница 15, Страница 16, Страница 17, Страница 18, Страница 19, Страница 20, Страница 21, Страница 22, Страница 23, Страница 24, Страница 25, Страница 26, Страница 27, Страница 28, Страница 29, Страница 30, Страница 31, Страница 32, Страница 33, Страница 34, Страница 35, Страница 36, Страница 37, Страница 38, Страница 39, Страница 40, Страница 41, Страница 42, Страница 43, Страница 44, Страница 45, Страница 46, Страница 47, Страница 48, Страница 49, Страница 50, Страница 51, Страница 52, Страница 53, Страница 54, Страница 55, Страница 56, Страница 57, Страница 58, Страница 59, Страница 60, Страница 61, Страница 62, Страница 63, Страница 64, Страница 65, Страница 66, Страница 67, Страница 68, Страница 69, Страница 70, Страница 71, Страница 72, Страница 73, Страница 74, Страница 75, Страница 76, Страница 77, Страница 78, Страница 79, Страница 80, Страница 81, Страница 82, Страница 83, Страница 84, Страница 85, Страница 86, Страница 87, Страница 88, Страница 89, Страница 90, Страница 91, Страница 92, Страница 93, Страница 94, Страница 95, Страница 96, Страница 97, Страница 98, Страница 99, Страница 100, Страница 101, Страница 102, Страница 103, Страница 104, Страница 105, Страница 106, Страница 107, Страница 108, Страница 109, Страница 110, Страница 111, Страница 112, Страница 113, Страница 114, Страница 115, Страница 116, Страница 117, Страница 118, Страница 119, Страница 120, Страница 121, Страница 122, Страница 123, Страница 124, Страница 125, Страница 126, Страница 127, Страница 128, Страница 129, Страница 130, Страница 131, Страница 132, Страница 133

Загрузка...

myluckybooks.com

«Планета Вода (сборник)» — Борис Акунин

Планета ВодаТехнократический детектив

Завязка

Журналистская удача17 апреля 1902 года. Атлантика.

Океанский пароход «Юниверс», следовавший рейсом из Марселя в Буэнос-Айрес, шел мимо Канарских островов. Был третий день плавания, когда на смену оживлению и восторгам, сопутствующим началу всякого морского путешествия, начинает подступать скука. Пассажиры уже насладились видами, ознакомились с немудрящими корабельными развлечениями, поговорили с попутчиками и успели в них разочароваться, а впереди оставалось еще две недели монотонного движения по пустым водам.

Репортер парижского журнала «Эссенсьель», откомандированный редакцией сделать серию очерков об аргентинских серебряных рудниках и намеревавшийся написать книгу, которая поразит мир (это был очень молодой репортер), исполнял данное самому себе обещание: каждый день выдавать не менее пяти страниц текста. Он сидел в шезлонге, закинув ногу на ногу, и старательно скрипел карандашом – регистрировал впечатления от вчерашней экскурсии по пароходу.

Судно представлялось журналисту минимоделью всего Божьего мира.

В самом низу, сокрытая от глаз, располагалась преисподняя. Там воздух был черен от пыли и черные, как черти, кочегары швыряли черный уголь черными лопатами в огненные жерла адских печей.

Выше находился трюм, грешное и нечистое чрево «Юниверса», где шестьсот переселенцев из Восточной и Южной Европы за свои жалкие пятьдесят франков с носа теснились в темных отсеках, среди развешанных детских пеленок, узлов с грошовым барахлом, чугунков с кастрюлями, которые зачем-то понадобилось тащить на другой конец света. Чрево, как предписано природой, смердело и издавало малоприятные звуки: там орали младенцы, кто-то вопил пьяные песни, кто-то визгливо бранился.

Наверху обитало цивилизованное общество. В ярусе второго класса все было скромно, но пристойно, в ярусе первого – красиво и даже роскошно, а вознесенная под самое небо прогулочная палуба, где трудился над записками журналист, напоминала рай. Молодой человек саркастически уподобил «чистых» пассажиров в их белых летних нарядах спасенным душам, а плавноскользящих стюардов с подносами (прохладительные напитки, кофе, мороженое) – серафимам, что потчуют праведников нектаром и амброзией.

Перечитав эту графоманию, корреспондент уныло вздохнул, выдрал странички, скомкал.

Всё это уже было. Другие авторы сто раз сравнивали человеческое общество с кораблем, кочегаров с чертями, трюм с чревом и так далее. Третий день пути, а мыслей никаких, писать решительно не о чем. Но зарок есть зарок: пять страниц вынь да положь.

Журналист встал, поплелся на корму, где пассажирский помощник о чем-то рассказывал стайке дам, прикрывавшихся от солнца шелковыми зонтиками. Может быть, профессиональный краснобай поведает что-нибудь годное для записи?

– Мы находимся на траверзе островка Сен-Константен, – говорил изящный господин в смокинге и морской фуражке, показывая на серый конус, торчавший из воды в нескольких милях к югу. – Это верхушка древнего вулкана, бедного родственника Тенерифского колосса, мимо которого мы проплыли сегодня утром. Высота этого малыша, медам, почти в десять раз меньше – всего четыреста пятьдесят метров, но в отличие от гиганта он слегка попыхивает. Если вы как следует приглядитесь, то увидите, что над горой курится дымок.

Дамы пригляделись. Корреспондент тоже поднес к глазам бинокль, что висел у него на груди. Воздух над Сен-Константеном слегка переливался, будто марево в жаркий день.

– Долгое время вулкан считался навсегда потухшим, но недавно начал проявлять признаки жизни. Ученые концерна «Океания» спустились в жерло и констатировали активизацию магмы, однако, по их мнению, в ближайшие пятьсот лет извержение маловероятно, так что вряд ли кто-то из нас сможет насладиться этим живописным зрелищем – разве что мадемуазель Софи.

Рассказчик погладил по голове маленькую девочку с куклой в руках. Дамы охотно посмеялись милой шутке. Пассажирский помощник на пароходе был такой, какой нужно: звучноголосый, с приятной внешностью и с небольшим физическим изъяном – припадал на одну ногу. Мужья калеку к женам не ревновали, дамы бедняжку жалели.

Зевнув, корреспондент опустил бинокль чуть ниже. Гора была скучная, серая. У ее подножия белели какие-то постройки.

– Концерн «Океания»? – переспросила матрона в мелких платиновых кудряшках. – Не тот ли, что выпускает мой кольдкрем?

– Совершенно верно, баронесса. – Титул (Madame la baronne) помощник произнес нежно, с удовольствием. – Сен-Константен принадлежит тому самому концерну «Океания», продукцию которого вы найдете во всех солидных парфюмерных магазинах. Эссенции для этих волшебных кремов, лосьонов и притираний производят здесь, из водорослей и моллюсков. Кроме того, «Океания» зарабатывает огромные деньги на лекарствах, изготовленных из морепродуктов. Это новое, весьма перспективное направление в фармакологии. Однако нужно отдать концерну должное. Его владельцы думают не только о прибыли. Вы, может быть, видели в газетах рекламу их детского туберкулезного санатория? Он находится на Сен-Константене. Целительный климат, термальные источники и оздоровительные процедуры на основе морской биологии делают чудеса. При этом лечение предоставляется несчастным малюткам бесплатно, в порядке чистейшей благотворительности.

Журналист не заинтересовался и санаторием. Из темы чахоточных детей всё что возможно было выжато еще во времена сентиментализма, давно вышла из моды и благотворительность – буржуазная химера и пошлость.

Но баронесса была иного мнения на сей предмет:

– О, я много что знаю про санаторий «Морской рай»! Разве я не говорила, что состою в правлении Национального богоугодного общества? Я просто обязана быть в курсе подобных начинаний. То-то название острова показалось мне знакомым. На одном из последних заседаний нашего правления…

Но ей не удалось рассказать помощнику и остальным дамам о своей филантропической деятельности, потому что на палубе вдруг сделалось шумно.

– Я, кажется, ясно сказал: белые лилии, бе-лы-е! – истерично вопил кто-то с сильным швабским акцентом. – А вы мне что подсунули?! Что это, я вас спрашиваю?!

Корреспондент еще не знал, что журналистская фортуна решила его облагодетельствовать, но обернулся на крик с благодарностью – любой дивертисмент, нарушающий тягучую размеренность дня, был подарком.

На корму выбежал сухонький человечек с седыми пушистыми волосами, которые торчали на его несоразмерно большой голове во все стороны, делая ее похожей на одуванчик. Бородка и усы тоже были седые, но умеренные, аккуратно расчесанные. Лицо розовое, моложавое, крайне возбужденное.

– Это, по-вашему, белые?! – закричал он пассажирскому помощнику. – Что за гадость мне поставили в каюту?!

В руке он сжимал истерзанные бледно-розовые цветы с переломленными стеблями.

Все, кто находился поблизости, смотрели на скандалиста с одинаково страдальческим выражением на лицах. Оживился только тоскующий журналист. Хотя нет – был еще один человек, наблюдавший за крикуном с сугубой заинтересованностью. Длинноусый господин в наглухо застегнутом песочном сюртуке шел следом за погубителем розовых лилий, не сводя с него глаз.

– Опять этот сумасшедший, – вздохнула одна из пассажирок. – Боже, как он надоел со своими сценами!

– Немец, – пожала плечами другая.

Пароход был французский, немцев здесь не любили.

– Прошу прощения, медам, – тихонько молвил слушательницам помощник. – Я должен успокоить мсье Кранка.

Он захромал навстречу седому человечку, прижимая ладонь к сердцу и всем своим видом выражая безграничную кротость.

– Господин профессор, тысяча извинений, но белые лилии закончились. Вам поставили самые светлые из всех, какие были в оранжерее…

– За…закончились? – пролепетал профессор. – Вы хотите сказать, что две недели, до самого Буэнос-Айреса, мне в каюту будут ставить всякую мерзость?

Он весь как-то поник, ссутулился, закрыл лицо руками. Узкие плечи задрожали от рыданий.

– А какое безобразие он устроил вчера в салоне из-за того, что вилки и ложки положили не совсем симметрично, – пожаловалась баронесса ухмыляющемуся корреспонденту.

Тот путешествовал вторым классом и ужинал за табльдотом, поэтому видеть вчерашнего «безобразия» никак не мог, но охотно поддержал тему:

– Да уж, стопроцентный псих.

Баронесса отвернулась. Она не одобряла подобный стиль речи.

Вдруг профессор Кранк перестал плакать и вновь начал сердиться, с каждым мгновением приходя во всё большее неистовство.

Он швырнул лилии на палубу, стал их топтать. Потом рванул на себе крахмальные воротнички. Скинул пиджак – потоптал и его.

Дамы испуганно попятились. Пассажирский помощник понял, что в одиночку ему не справиться и замахал рукой, подзывая старшего стюарда.

Точно такой же жест сделал господин в песочном сюртуке. Возле него возник, будто вырос из-под земли, крепкий рыжеволосый мужчина.

– Keep closer, Finch, – едва двигая краем рта, шепнул длинноусый. – He's up to something[1].

Рыжий прищурился. Под правым глазом у него был интересный шрам, похожий на звездочку – все ее лучики пришли в движение.

Но Финч не успел приблизиться к профессору.

– Какая мука! Я так больше не могу! – выкрикнул тот сорванным голосом. – Будьте вы все прокляты! Прокляты!

И вдруг – никто не успел ахнуть – с неожиданной для почтенного возраста прыткостью разбежался, подскочил, оперся в прыжке руками о перила и перемахнул за борт!

Многоголосый визг прокатился по корме. Журналист разинул рот и захлопал глазами. Пассажирский помощник схватился за сердце.

Только двое сосредоточенных людей – длинноусый и рыжий – не растерялись. Они кинулись вперед, перегнулись через борт и успели увидеть пенный всплеск в том месте, где тело ударилось о воду.

– Финч!

– Да, сэр.

Человек со звездчатым шрамом одним движением перебросил сильное тело через фальшборт, перевернулся в воздухе, вонзился в гребень волны.

В воду полетел спасательный круг, за ним другой. Крики «Человек за бортом!», «Двое за бортом!» утонули в мощном тревожном гудке.

Все радостно загомонили, когда посреди пенного следа за кормой вынырнула первая голова – рыжая.

Но второй не было. Да и рыжий смельчак, глотнув воздух широко раскрытым ртом, опять ушел под воду.

Снова он появился нескоро. Отрицательно помотал головой – жест предназначался тому, кого он давеча назвал «сэром». Пароход, хоть и застопоривший машину, успел уйти метров на триста, но длинноусый прижимал к лицу окуляры, так что увидел и понял.

Застонав, ударил кулаком по перилам.

– God damn it! God damn it! God damn it! – бормотали бледные, трясущиеся губы.

– Спасибо тебе, господи! – кричал рядом журналист. – Я всё видел! Какая удача!

mybook.ru

Планета Вода (сборник) читать онлайн - Акунин Борис

– Спустись ниже! – крикнул Наполеон.

Фандорин откинул тяжелую стеклянную дверцу в полу. В первый миг ему показалось, что под ним вода. Потом стало ясно, что и брюхо у лодки прозрачное. К днищу была пристроена стеклянная кабина каплеобразной формы.

– Там тесно. Придется лежать. Устраивайся, как на диване! – весело проинструктировал принц.

Лежать не лежать, но выпрямиться в полный рост в водолазном отсеке было невозможно. Эраст Петрович сел и стал осматриваться.

Так, понятно. Аппаратов для автономного передвижения у них нет, водолазы работают в скафандрах. Вот заглушка – через нее подсоединяется шланг. Должно быть, дно кабины может раздвигаться…

Люк плотно закрылся. Раздалось легкое шипение, означавшее, что переборка герметичная.

Через несколько секунд раздался голос Наполеона, чуть искаженный интерфоном:

– Удобно расположился? Ну, поехали! Отдать швартовые!

Снизу через стекло было видно, как он двигает в рубке какими-то рычагами. Тихо заработал двигатель. Субмарина медленно пошла вперед. Сначала через подсвеченную воду бассейна, потом по тоннелю, где темные и светлые полосы чередовались – должно быть, лампы висели на изрядном расстоянии одна от другой.

Пошарив рукой, Фандорин сделал крайне неприятное открытие. Водолазная камера изнутри не открывалась. Он был заперт, как в клетке. Помешать торпедной атаке не удастся!

Кажется, принц заметил его беспокойные движения.

– Не хватает воздуха? Сейчас форсирую циркуляцию…

Откуда-то повеяло ветерком.

Лодка замедлила ход.

Впереди возникла стальная стена, покрытая колышащимися водорослями. Это были ворота. С глухим лязгом они начали раздвигаться.

– Вот мы и в море, – объявил принц. – Признаться, я ужасно волнуюсь. Это первое боевое испытание со времен «Ланкастера», на который понадобилось две торпеды – первая отклонилась от цели. Но с тех пор мы исправили дефект и усовершенствовали конструкцию… Эй, Клод! – обратился он к стрелку по-французски. – Как думаешь, понадобится тебе вторая торпеда?

– Ни в коем случае, принц! – весело ответил тот. – Разве что для победного салюта.

– «Ланкастер»? – спросил Эраст Петрович. – Английский миноносец, который таинственным образом исчез в Северном море пару месяцев назад? Так это вы… мы его утопили?

– Да. Мне нужно было испытать систему акустического наведения.

– Какого наведения?

– Скоро увидишь.

Оба – и принц, и невидимый снизу Клод – засмеялись.

– Миноносец обнаружил субмарину, и п-поэтому пришлось его уничтожить?

– Ни черта он не обнаружил. Говорю же тебе: нужно было провести испытания. Первая торпеда чуть было не угробила нас самих, потому что мы не выключили двигатель. Зато вторая сделала свое дело.

Про невыключенный двигатель было непонятно, но Фандорина поразило другое.

– Вы утопили корабль со всем экипажем, хоть никакой угрозы не было?

– Надень наушники и отключись от интерфона. Мы своей болтовней помешаем тебе его услышать, – велел Наполеон стрелку, а Эрасту Петровичу сказал: – Я тебе объяснил: есть мы и есть они. Они ничего не значат. Чтобы понять это, потребуется коренная перестройка сознания. Ничего, все через это проходят. Просто нужно уяснить, что люди…

– Я слышу его! – раздался возбужденный голос Клода. – Правее руль, принц!

– Теперь абсолютная тишина! Пит, молчи и смотри. Клод, огонь по команде!

– Есть, принц!

Эраст Петрович ничего не слышал и видел перед собой лишь зелено-голубую массу воды. Судя по плотности солнечных лучей, субмарина шла в десяти-пятнадцати метрах от поверхности. Это значит, что перископом воспользоваться нельзя. Как же Наполеон увидит крейсер? Для этого придется подойти ближе, чем на пол-кабельтова.

– Теперь я тоже его слышу. Отчетливо, – сказал принц. – Расстояние четырнадцать-пятнадцать кабельтовых… Корректирую курс… Ты готов?

– Так точно, принц.

– Выключаю машину… – Шум двигателя стих. Лодка продолжала двигаться по инерции. – Огонь!

Субмарину качнуло вбок и одновременно отшвырнуло назад.

Фандорин увидел узкую стремительную тень, за которой потянулся пузырчатый столб. Как и в ту страшную минуту, когда погиб «Лимон», торпеда вела себя диковинно – порыскала острым носом, словно собака, принюхивавшаяся к следу. Дернулась, набрала скорость, исчезла в сумраке, оставив за собой медленно расплывающийся шлейф.

Снова заработал мотор.

– Как же я волнуюсь! – воскликнул Наполеон. – Знаю, что всё будет хорошо, а волнуюсь… Поднимаемся. Хочу увидеть всё в деталях.

Подняв нос, субмарина пошла на всплытие.

Что за чепуха, думал Фандорин. Попасть торпедой с такого расстояния в крейсер, идущий на полной скорости, практически невозможно. За те пять, а то и шесть минут, которые понадобятся снаряду, чтобы преодолеть два с лишним километра, «Азенкур» уплывет черт знает куда. Да и что это вообще за атака вслепую?

Лодка качнулась и выровнялась. Вода здесь была совсем светлой.

– Веду наблюдение в перископ! – азартно сообщил Наполеон. – Рубку не высовываю, чтоб не заметили… Хотя это уже все равно…

– Я тоже поднимусь, принц. Можно? – попросил Клод.

– Конечно. Ты свое дело сделал. Извини, Пит, для троих здесь места не хватит. Но смотреть снизу тоже будет интересно, обещаю… Е-е-есть! – вдруг завопил он так, что у Фандорина заныли чувствительные после травмы барабанные перепонки. – Как в тот раз – точно в корму! Нос пошел кверху! Тонет! Гляди, Клод!

Страниц: Страница 1, Страница 2, Страница 3, Страница 4, Страница 5, Страница 6, Страница 7, Страница 8, Страница 9, Страница 10, Страница 11, Страница 12, Страница 13, Страница 14, Страница 15, Страница 16, Страница 17, Страница 18, Страница 19, Страница 20, Страница 21, Страница 22, Страница 23, Страница 24, Страница 25, Страница 26, Страница 27, Страница 28, Страница 29, Страница 30, Страница 31, Страница 32, Страница 33, Страница 34, Страница 35, Страница 36, Страница 37, Страница 38, Страница 39, Страница 40, Страница 41, Страница 42, Страница 43, Страница 44, Страница 45, Страница 46, Страница 47, Страница 48, Страница 49, Страница 50, Страница 51, Страница 52, Страница 53, Страница 54, Страница 55, Страница 56, Страница 57, Страница 58, Страница 59, Страница 60, Страница 61, Страница 62, Страница 63, Страница 64, Страница 65, Страница 66, Страница 67, Страница 68, Страница 69, Страница 70, Страница 71, Страница 72, Страница 73, Страница 74, Страница 75, Страница 76, Страница 77, Страница 78, Страница 79, Страница 80, Страница 81, Страница 82, Страница 83, Страница 84, Страница 85, Страница 86, Страница 87, Страница 88, Страница 89, Страница 90, Страница 91, Страница 92, Страница 93, Страница 94, Страница 95, Страница 96, Страница 97, Страница 98, Страница 99, Страница 100, Страница 101, Страница 102, Страница 103, Страница 104, Страница 105, Страница 106, Страница 107, Страница 108, Страница 109, Страница 110, Страница 111, Страница 112, Страница 113, Страница 114, Страница 115, Страница 116, Страница 117, Страница 118, Страница 119, Страница 120, Страница 121, Страница 122, Страница 123, Страница 124, Страница 125, Страница 126, Страница 127, Страница 128, Страница 129, Страница 130, Страница 131, Страница 132, Страница 133

Загрузка...

myluckybooks.com

Планета Вода читать онлайн - Борис Акунин (Страница 2)

— Keep closer, Finch, — едва двигая краем рта, шепнул длинноусый. — He's up to something [Держитесь поближе, Финч. Он что-то задумал (англ.).].

Рыжий прищурился. Под правым глазом у него был интересный шрам, похожий на звездочку, — все ее лучики пришли в движение.

Но Финч не успел приблизиться к профессору.

— Какая мука! Я так больше не могу! — выкрикнул тот сорванным голосом. — Будьте вы все прокляты! Прокляты!

И вдруг — никто не успел ахнуть — с неожиданной для почтенного возраста прыткостью разбежался, подскочил, оперся в прыжке руками о перила и перемахнул за борт!

Многоголосый визг прокатился по корме. Журналист разинул рот и захлопал глазами. Пассажирский помощник схватился за сердце.

Только двое сосредоточенных людей — длинноусый и рыжий — не растерялись. Они кинулись вперед, перегнулись через борт и успели увидеть пенный всплеск в том месте, где тело ударилось о воду.

— Финч!

— Да, сэр.

Человек со звездчатым шрамом одним движением перебросил сильное тело через фальшборт, перевернулся в воздухе, вонзился в гребень волны.

В воду полетел спасательный круг, за ним другой. Крики «Человек за бортом!», «Двое за бортом!» утонули в мощном тревожном гудке.

Все радостно загомонили, когда посреди пенного следа за кормой вынырнула первая голова — рыжая.

Но второй не было. Да и рыжий смельчак, глотнув воздух широко раскрытым ртом, опять ушел под воду.

Снова он появился нескоро. Отрицательно помотал головой — жест предназначался тому, кого он давеча назвал «сэром». Пароход, хоть и застопоривший машину, успел уйти метров на триста, но длинноусый прижимал к лицу окуляры, так что увидел и понял.

Застонав, ударил кулаком по перилам.

— God damn it! God damn it! God damn it! — бормотали бледные, трясущиеся губы.

— Спасибо тебе, господи! — кричал рядом журналист. — Я всё видел! Какая удача!

Настоящая жизнь

1 сентября 1903 года. Остров Аруба

Видимость нынче была редкостная. На приличной глубине безо всякого прожектора водяная толща просматривалась метров на тридцать. Эраст Петрович Фандорин медленно вел субмарину над песчаным дном, на котором переливались бело-голубые пятна. День, как почти всегда в здешних широтах, был солнечный. Пространство над головой лучилось сиянием, по которому время от времени словно пробегали легкие облачка — так снизу выглядела океанская поверхность, слегка колеблемая бризом.

Внизу стало темнее — больше синего, белое исчезло вовсе, сменилось зеленым. Это кончилась песчаная банка. Дно пошло под откос. На первых порах оно было довольно ровное, просто покрытое водорослями. Потом начались коралловые рифы.

Фандорин включил внутреннюю связь, чтобы проверить, не уснул ли Маса. Подводные путешествия действовали на японца как снотворное. Однажды вышли в запланированный квадрат, бросили якорь. Эраст Петрович сказал в трубку: «Давай, выходи» — никакого ответа. Даже забеспокоился. Спустился из рубки в водолазный отсек — дрыхнет. В свое оправдание Маса объяснил, что под водой испытывает странное ощущение: будто он младенец в материнской утробе, на свете нет никаких проблем, да и самого света тоже нет. В тот раз пришлось произвести кесарево сечение — как следует тряхнуть соню за ворот пневмофора. Работа есть работа, а план есть план.

Но нет, Маса не спал.

— …если бы ты не был полезен для господина, — услышал Фандорин конец фразы, произнесенной по-английски с сильным японским акцентом, — я бы воткнул твою отрубленную голову на колышек, поставил на полку и любовался бы, пока не надоест. А потом скормил бы ее акулам.

— Я понял по щелчку, что вы подключились к связи, мистер Фандорин, — сказал скрипучий голос, тоже с акцентом — певучим. — Вот послушайте, как со мной разговаривает ваш клеврет. А я всего лишь сделал совершенно справедливое замечание относительно его невыносимой привычки постукивать по переборке…

Эраст Петрович поскорее отключился.

Отношения между членами экипажа субмарины «Лимон-2» были отвратительными. Инженер-механик Пит Булль и водолаз Масахиро Сибата совершенно не выносили друг друга. Что-то с этим надо было делать. Иногда ужасно хотелось выгнать к черту обоих и плавать по океанским пучинам одному. Ничего не искать, ни к чему не стремиться. Просто пошевеливать рулями да смотреть в иллюминаторы на косматые и подвижные, будто дышащие, морские холмы, на колонии пурпурных, оранжевых и желтых губок.

Вот из расщелины высунула круглую башку мурена. В щелеобразном рте блеснули белые шипы зубов. Ну и пасть. Метра на два тварюга, не меньше. Если увидит добычу — вылетит из засады торпедой.

Прямо в стекло на Фандорина уставилась рыба-ангел, пошевелила губищами — словно посулила удачу. Тут же подоспел и праздничный фейерверк: пронеслось разноцветное облако сине-желтых снапперов, за ними красно-голубая рыба-попугай. Они улепетывали от барракуды. Обманчиво меланхоличная, очень похожая на мирного судака, она едва пошевеливала широким хвостом, но двигалась очень быстро. На субмарину и не покосилась — как всех хищников, барракуду в жизни интересовало лишь то, что можно сожрать.

Эраст Петрович положил руль на погружение — в этом месте дно опускалось на двадцать с лишним метров.

Вверху, словно парящий в небе орел, лениво покачивал грудными плавниками крапчатый скат, за ним тянулся длинный кнут хвоста, оснащенного ядовитым шипом.

Всё истинно красивое смертельно опасно, а всё смертельно опасное красиво, вспомнилась Фандорину цитата из недавно прочитанного декадентского манифеста. Чушь. Орляковый скат, конечно, красавчик, но что красивого в бацилле чумы и что опасного в закате солнца? Любовь к цветистым фразам и парадоксальным идеям когда-нибудь погубит человечество…

Однако наслаждаться подводными видами и предаваться праздным мыслям Эрасту Петровичу довелось недолго. Замигала лампочка вызова на телефоне.

— Передайте этому человеку, господин, что я с ним больше не разговариваю, — раздалось сердитое сопение. — Он мне не начальник. Если хочет что-нибудь сообщить, то только через вас.

Говорил Маса по-японски. Нарочно, чтобы позлить мистера Булля.

— Скажите вашему лакею, что он тупое и агрессивное животное, — раздалось в другой трубке, связывавшей рубку с машинным отсеком, шипение инженера. — Что он оскорбляет своим никчемным существованием мое этическое, а своей масляной рожей мое эстетическое чувство.

Характер у Пита Булля был гадкий, Эраст Петрович и сам едва терпел своего нового помощника — только за то, что абсолютный и несомненный гений.

Почти все замечательные технические усовершенствования, сделавшие работу под водой не только возможной, но и приятной, были предложены и осуществлены склочным мистером Буллем.

Гений у него был своеобразный. Этот человек не мог родить ни одной собственной идеи, но блестяще реализовывал чужие. Поставят задачу — выполнит. Не поставят — не будет знать, чем себя занять. Такие субъекты — талантливые исполнители — всегда в огромном дефиците. На свете полно людей, которые придумывают новое (чаще всего никому не нужную ерунду или что-то совершенно неосуществимое), но вечно не хватает мастеров, способных превратить теорию в нечто пригодное к употреблению. Фандорин давно мечтал о таком сотруднике — и вот год назад наконец обрел его.

Задачу всегда ставил Эраст Петрович — обыкновенно в самом общем виде. Скажем, однажды пожаловался, что в тяжелых скафандрах работать очень неудобно. Нельзя ли придумать менее громоздкий и удобный способ существования под водой? Какой-нибудь мешок с кислородом, что ли.

Через несколько дней Пит Булль показал свой пневмофор — аппарат для дыхания в водной среде. Сама концепция не была оригинальной. Инженер взял прибор Рукейроля-Денеруза, представлявший собою наспинный резервуар со сжатым воздухом и дыхательную маску на резиновой трубке, но придумал множество мелких усовершенствований. Заменил неудобный, сковывающий движения баллон металлическим поясом и приспособил конструкцию к индивидуальным особенностям ныряльщиков. И Фандорин, и его японец владели навыками медленного дыхания, когда человек может обходиться всего одним вдохом в минуту. Это позволило сделать пневмофор компактным, с запасом на сорок вдохов. Обычному человеку хватило бы только на очень короткое погружение. Японец же легко держался целых полчаса, а Эрасту Петровичу хватало воздуха минут на сорок или даже пятьдесят.

Или, допустим, проблема с духотой. При погружении вода вытесняла воздух из балластных цистерн внутрь субмарины, отчего повышалось давление. Внутри становилось очень жарко и душно. Фандорин спросил, нельзя ли сделать так, чтобы в субмарине сохранялась нормальная атмосфера. Извольте: Булль придумал выводить лишний воздух шлангами за борт. Теперь члены экипажа не обливались потом.

А совсем недавнее новшество? При опускании на дно лодка пренеприятно ударялась брюхом, и это бы еще полбеды. Но в большинстве случаев она так плотно ложилась на грунт, что становилось невозможно выбраться наружу, поскольку люк водолазного отсека располагался снизу. «Неужели придется заказывать новый корпус, с выходом сбоку? — посетовал Эраст Петрович. — Или будем мучиться, болтаясь на якоре?»

knizhnik.org


Смотрите также